Филипп Корсо - День после Розуэлла

Перед началом войны, когда я учился в средней школе в Калифорнии, Пенсильвании, в своем родном городе я был кем-то вроде игрока в боулинг. Это был спорт, к которому я хотел вернуться после войны, поэтому когда я добрался до форта Рили, одним из первых мест, которые я хотел найти, был кегельбан на базе, который был оборудован в одной из бывших конюшен. Форт Рили был бывшей конной базой, домом 7-й Кавалерии и после войны там все еще оставалось поле для поло. Я снова стал практиковаться в боулинг и скоро закатывал столько страйков, что подающие шары солдаты стали хвалить мою игру. И не прошло нескольких месяцев, как мастер-сержант Билл Браун — его называли, "Брауни" — остановил меня, когда я переодевал ботинки для боулинга и сказал, что хотел бы поговорить.

"Майор, сэр", — начал он более чем смущенным тоном, обращаясь к офицеру без униформы, а не во время службы. Возможно, он не понял, что я когда-то был точно таким же призывником, и также, как он провел несколько месяцев на службе, слушаясь приказов капралов в учебном лагере.

"Сержант?" — ответил я.

"Люди наверху хотят создать лигу боулинга, сэр, что была команда игроков с нашей базы и возможно организовать команду, чтобы представлять базу", — начал он. "Поэтому мы наблюдали, как Вы катаете шары по субботам".

"А что я делаю не так?" — спросил я. Я поначалу предположил, что этот сержант собирался дать мне пару советов и показать некоторый авторитет. Хорошо, я готов выслушать совет. Но он заговорил о другом.

"Нет, сэр. Ерунда", — запинался он. "Я говорю о другом. Мы с парнями, задались вопросом, Вы раньше катали шары — Возможно вы захотите присоединиться к команде?" Он стал увереннее, когда задал свой вопрос.

"Вы хотите взять меня в команду?" — спросил я. Я был довольно сильно удивлен, потому что в то время предполагалось, что офицеры не общались по-братски с военнослужащими. Теперь все по-другому, но тогда, пятьдесят лет назад, это были разные миры, тем более для большого корпуса офицеров, которые начинали от призывника и дошли до офицера.

"Мы знаем, это необычно, сэр, но кто это осудит". Я взглянул на него очень удивленно. "Мы проверили", — сказал он. Это был явно не случайный вопрос.

"Вы думаете, что я еще в форме?" — спросил я. "Прошло много времени, с тех пор как я катал шары на соревнованиях".

"Мы наблюдали, Сэр. Мы думаем, что Вы действительно поможете нам. Кроме того," — продолжил он, "команде нужен офицер".

То ли из скромности, то ли потому, что он не хотел упускать меня, он полностью понимал природу команды игроков в боулинг. Эти парни были чемпионами у себя дома и несколько лет спустя, вы возможно увидели бы их на шоу «Боулинг за Доллары». В мире не было ни одной причины, по которой я должен был играть в этой команде, за исключением того, что им нужен был офицер, который придаст им престижа.

Я сказал, что я вернусь к этой теме, потому что любому оказавшемуся на моем месте захотелось бы изучить правила. Фактически офицерам и военнослужащим разрешили соревноваться именно в таких спортивных командах и я быстро присоединился к команде вместе с Дэйвом Бендером, Джоном Миллером, Брауни и Сэлом Федерико. Мы стали вполне отличной командой, выиграв большинство соревнований, собрав большинство наград и у нас было множество захватывающих моментов, когда мы делали невозможные броски и проложили себе путь к финалу штата. В конечном счете мы выиграли Армейский Чемпионат по Боулингу и награда до сих пор стоит на моем столе, напоминая о том дне. Казалось, что по волшебству, барьер между офицером и военнослужащим рухнул. Это основной смысл этой истории.

В течение нескольких месяцев, которые я провел в команде, я подружился с Бендером, Миллером, Федерико и Брауном. Кроме боулинга, мы нигде много не общались, но мы не настаивали на соблюдении формальностей при общении друг с другом и мне это понравилось. Я обнаружил, что большей части профессиональных офицеров разведки, также нравилось общение без барьеров, потому что иногда люди говорят с Вами честнее и откровеннее, если Вы не машете пред ними своими нашивками. Я подружился с этими парнями и это стало причиной моего появления в ветлечебнице вечером 6 июля 1947 года.

Я помню какими жаркими были выходные во время торжества и фейерверка в честь 4 июля. Это было еще до того, как все обзавелись кондиционерами воздуха, поэтому на базе мы просто изнемогали от жары в кабинетах и лупили жирных и ленивых мух, которые гудели вокруг нас в поиске крошек от хот-дога или садились на капли острого соуса. К воскресенью торжества закончились и чтобы парней, которые перебрали с пивом не забрали MP, собутыльники отнесли их в бараки, и база снова окунулась в свои рабочие дела. Казалось, что никто не обратил внимания на двух с грузовики и платформу с тягачом, которые в тот день зашли на базу с грузом, по пути из Форта Блисс в Техасе в Материальную часть Воздушных Войск в Райт Филд в Огайо. Если бы Вы посмотрели в их сопроводительные документы, то Вы бы увидели, что там указаны стойки шасси для "B29", топливные баки для древних "P51", поршневые кольца для радиальных авиационных двигателей, десяток коробок с портативными радиостанциями Моторолла и Вы бы даже не задумались об этом грузе, если бы не тот факт, что он шел по неправильному пути. Обычно, эти запчасти отправлялись из Райт Филд на базу в Форт Блисс, а не наоборот и конечно, я пока еще не знал, что спустя несколько лет, настоящий груз этих грузовиков, буквально, свалится на меня, как с неба.

Тем вечером, с приходом темноты на базу опустилась тишина и я помню, что было очень влажно. Вдалеке сверкали молнии и я думал, достигнут ли они нас к утру. Той ночью я был дежурным офицером — подобно главному дежурному офицеру на вахте на военном корабле — и надеялся, даже горячо надеялся, что приближающийся шторм подождет до утра и избавит меня от хождения между постами по грязи под летним ливнем. Я просмотрел список нарядов на ту ночь и увидел, что Брауни стоял на посту в одном из старых ветеринарных зданий вблизи центра комплекса.

Дежурный офицер на посту проводит ночь в штабе базы, где он принимает звонки по телефонам и является посредником при действиях в чрезвычайных ситуациях и бедствиях. Делать нечего, если только не начнется война или не подерутся рабочие в местном баре. И с наступлением ночи, база становится образцовой. Часовые стоят на своих постах, закрываются различные административные офисы и все дежурящие ночью следят за системами связи — которые в 1947 году состояли прежде всего из телефона и телекса. Я должен был делать обходы, проверять различные здания и сторожевые посты, чтобы удостовериться, что все были на дежурстве. Я также должен был закрывать социальные клубы. После того, как я сделал обязательные остановки в клубах для военнослужащих и офицеров, закрыв бары и вытолкав, со всем своим уважением к высокопоставленным офицерам, пьяниц домой, я потопал к старому ветеринарному зданию, где дежурил Браун. Но когда я туда пришел, его не было на месте. Что-то было не так.