Федор Толстой - Записки графа Федора Петровича Толстого

В это время родители наши жили очень тихо и бедно. Батюшка был выпущен из-под ареста и получил отставку с половинным жалованием. Батюшка выезжал иногда к своим знакомым и родным, а матушка ездила раза два в неделю только к вдове княгине Мещерской, с которой она была дружна, а то все дома сидела и занималась беспрестанно разными работами, на которые была большая искусница — хорошо клеила картины из соломы (которую для этого сама приготовляла и красила), которые всем очень нравились, делала превосходно красивые портфели и другие вещи. Но серьезной ее работой было вышиванье по тонкой холстине, как шьют по канве en petit pointion [257]небольшие картины, пейзажи, группы фигур и цветов. Эти ее работы всем очень нравились. Днем матушка занималась своим рукодельем, и каждый из нас после уроков занимался своим любимым занятием. А старший брат любил токарное искусство и свободное от службы и от других занятий время посвящал этому искусству, а я более рисовал, будучи очень любопытен знать, как делалось все, что обращало на себя мое внимание. Я столярничал и слесарничал, но более всего занимало меня все действующее посредством механики: и разбирание карманных часов, и составление их опять. Это занимало меня чрезвычайно и дало мне некоторое поверхностное понятие о механике, и я делал разные вещицы, приходящие в движение посредством часовых и других, мною приготовляемых, пружин.

Вечером же, когда дни делались коротки, мы все садились за большой круглый стол, матушка или батюшка читали нам вслух книги, большею частью путешествия и разные открытия. Это было любимое для нас чтение, и каждый из нас занимался любимою своею работою. Этих часов мы всегда ждали с большим нетерпением.

Мы не могли [не] чувствовать тяжелого положения наших родителей, учась примеру нашей матушки, беспрестанно проводившей время за трудом. Мы после уроков проводили все время за любимыми нашими занятиями, а у меня их было так много, что у меня не доставало времени на исполнение того, что я затеивал сделать. Мы были всегда заняты полезным и любимым нам делом и были совершенно счастливы.

Родителей очень заботило мое образование. Двоюродный брат наш, Перфильев, майор Морского корпуса, присоветовал родителям определить меня в этот корпус; на что батюшка тем охотнее согласился, что он считался лучшим из корпусов по наукам и нравственности. Павел Петрович перевел его из Кронштадта в Петербург и поместил на Васильевском острову в здании Греческого корпуса, который был уничтожен. Кадеты Греческого корпуса, которые были из дворян, были определены кадетами в Морской корпус, а не из дворян — гимназистами в тот же корпус [258]. Император очень любил Морской корпус и посещал его почти каждую неделю.

Директором корпуса был адмирал Иван Логинович Голенищев-Кутузов [259]в такой старости, что уже ходить не мог и вместо него управлял корпусом его сын контр-адмирал Логин Иванович лет тридцати, очень умный, отлично образованный человек и чрезвычайно начитанный и, можно сказать безошибочно, что единственный в аристократическом кругу [260]. Он имел жену, считавшуюся по уму, образованию и познаниям первою в Петербурге дамою. Она очень хорошо знала, кроме французского языка, английский, немецкий и итальянский, а что удивительно в то время, что она любила и знала русскую литературу, и все это было при здравом основательном уме и прекрасном теплом сердце [261].

Логин Иванович употребил все средства, чтобы сделать прежний запущенный Морской корпус одним из лучших учебных заведений по нравственности и наукам. Как ротные капитаны, так и дежурные офицеры были отличные учителя, между которыми были люди, известные своею ученостию в Европе, как профессор математики Фус, преподававший в корпусе высшие вычисления и механику [262]. Точно так же известный и уважаемый в Европе ученый историограф и профессор статистики Герман [263]. Инспектор классов, капитан-командор Платон Яковлевич Гамалей, также весьма ученый и известный в Европе своими математическими познаниями, написавший много книг весьма замечательных касательно флотских наук [264]. Написал теорию морского искусства в четырех частях ин-кварто [265], навигацию в таких же двух частях, практику морского искусства тоже в двух частях в четвертку [266], астрономию для мореплавателей в двух частях и механику тоже.

Не прошло и двух недель, как я был определен в Морской корпус. Я принялся за науки, преподаваемые в корпусе, очень деятельно.

Когда я определился в корпус, там находился уже кадетом двоюродный брат мой, граф же Толстой, определенный давно, еще в Кронштадте, в малолетнее отделение. Он был тогда уже лет 16-ти или 17-ти. После меня в корпус вскоре был определен младший мой брат Петр 14-ти лет, и также определены были двоюродные же братья — три брата графов Толстых моих лет и двоюродный брат Арсеньев и внучатный брат Дохтуров. Мы все 7 человек были помещены в одной комнате первой роты, которая и называлась комнатою графов Толстых.

В корпусе положено было на первом курсе, то есть на кадетском, по субботам из каждого класса, в котором каждый кадет учится, давать особые рапортички о прилежании. До поступления в гардемарины [267], о прилежании которых особые рапорты от учителей в класс не подавались, так как предполагалось, что гардемарины должны быть прилежны и считаются на службе.

По прошествии первой же недели в классах я был в субботу представлен прилежным из всех классов. Так [как] я был первый, которого из всех классов подали прилежным, то Логин Иванович и инспектор представили меня директору, который меня чрезвычайно обласкал и оставил у себя обедать. С этой субботы я во весь кадетский курс до вступления в гардемарины подавался прилежным всякую субботу из всех классов без исключения, и потому, когда не было по воскресеньям отпусков из корпуса, я всегда обедал у директора нашего корпуса, почтенного, глубокой старости человека.

1800 году 26 февраля по экзамену я пожалован был в гардемарины. В том же году 17 июня были мы отправлены на корпусных катерах в Кронштадт, куда приехали в 10 часов вечера и тотчас были посажены на назначенный для нашей кампании фрегат «Богоявление» под командою капитана первого ранга Федора Васильевича фон Моллера. Корпусным же нашим начальником был у нас двоюродный мой брат майор корпуса Андрей Яковлевич Перфильев. Кампания наша назначена в Штокгольм и другие порты Балтийского моря. 21 июня в 10 часов утра снялись мы с якоря, прошли Кронштадт и пошли в море.