Алексей Филатов - Люди «А»

— Так что для тебя в тридцать двенадцать с ускорениями — это еще по-божески, — подытожил Виктор Иванович — И ты должен быть такого деда по «физике» на голову выше. Потому что у этого деда внутри силища. И он будет жилы рвать, чтобы тебя в бою уничтожить. Потому что дед — кавказец…

Он не договорил. Вбежал дежурный.

Тревога. Захват заложников в здании, численность и вооружение неизвестны. Берём всё штатное вооружение и спецсредства для здания. Выезд через 20 минут.

Мы бросили всё и рванули в ружкомнату. Я успел увидеть, как Виктор Иванович, прежде чем вскочить с места, резким движением сунул свою афганскую ложку во внутренний карман.

Самолёты бывают разные. Особенно внутри.

Ил-76 устроен так, что может возить и людей, и технику. Когда внутри всё демонтировано, самолёт похож на огромный склад.

Откидных лавочек хватило половине сотрудников. Остальные притулились на мешках или просто на полу.

Так бывает не всегда. Но команда была — лететь всем, кто был на службе в момент тревоги.

Нас было около ста человек. Всё, что мы знали — что террористы захватили заложников в городской больнице Будённовска. Тогда это был мало кому известный городок где-то на юге, точка на карте. Лучше бы он таким и оставался.

Но мы ничего не предполагали. Мы направлялись в Минеральные Воды, откуда должны были перебраться в город.

Нам сообщили, что террористов, по предварительным данным, полторы сотни. Сто пятьдесят вооружённых до зубов террористов и наёмников. Конечно, мы понимали, что на место стянут не только нас. Но столько злодеев ни мы, ни другие подразделения еще не брали.

Часы в самолете никогда не запоминаются. Обычно все неразговорчивы. Самолет, собака, гудит, не поговоришь, да и каждый в себе, старается набраться сил.

В тот день это было особенно важно: мы летели уже вымотанные утренней тренировкой. Вымотанные и не успевшие отдохнуть, поесть, прийти в себя.

Блинов сел рядом со мной и сказал:

— Зря я так гонял. Нагружать можно только на пятьдесят процентов. Всегда может случится бой. Всегда. В любой момент. Сегодня я был не прав.

Он говорил это не мне. Чужое мнение ему в этот момент было безразлично. Он говорил это себе.

В Минеральных водах тоже стояла жара. Не как в Москве, хуже. Какая-то особая духота, будто усиленная висящим в воздухе напряжением. В обмундировании мне казалось, что на улице градусов сорок.

Мы пересели в автобус. Предстояло час добираться до Буденновска. Автобус-развалюха был, наверно, моим ровесником. Мы тряслись по пыльной дороге, мелькали унылые пейзажи, орало радио.

— Hey Jude, don’t let me down

You have found her, now go and get her

Remember to let her into your heart

Then you can start to make it better [19] Эй, Джуд, не подкачай, Ты нашел ее, так будь же с нею. Ты пустишь в сердце эту печаль, Чтобы начать и стать добрее. , –

романтическим голосом пел Пол Маккартни. Меня раздражала эта песня, этот сладкий голос, она была как-то особенно неуместна здесь и сейчас.

Вдруг мой взгляд упал на Виктора Ивановича, который сидел через проход. Блинов шевелил губами за солистом «Битлз», и попадал в такт.

— Ген, смотри, Иваныч поет «Битлз». По-английски он знает, что ли? — спросил я тихонько Гену Соколова, который сидел рядом со мной.

— Во дает! Хей, Джуд, — улыбнулся Гена, скосив глаза на Виктора Ивановича. — Так он английский знает отлично. Он в институт иностранных языков хотел пойти после школы. Недавно немецкий начал учить.

— Зачем? — не понял я.

— Виктор Иванович у нас эксперт по Второй мировой. Вот и интересуется.

Мы въехали в Буденновск уже в сумерках. На улицах было пустынно, только изредка навстречу проносились машины со спецсигналами.

На тротуарах и проезжей части лежали убитые гражданские.

Внезапно к нашей колонне из трёх автобусов выбежал молоденький милиционер в синей рубашке с перебинтованной головой. На бинте проступали пятна крови, в руке — пистолет Макарова. За ближайшим деревом, тоже с пистолетом, изготовился для отражения очередной атаки его товарищ. Позже мы узнали, что местные силовики были настолько шокированы произошедшим днём, что ещё несколько часов в любом транспорте им виделось подкрепление боевиков. Их, в общем, можно было понять. Тогда мы были одеты кто во что и напоминали больше партизанский отряд. Импортные материалы тогда были нам не по карману.

Быстро успокоили местных милиционеров, отдав должное их мужеству (или безрассудству). После того, сколько бандиты покрошили людей, бросаться на полные автобусы с голыми руками требовало отваги.

Мы подъехали к зданию РОВД. Стены были в крови.

Именно там начался захват заложников и расстрелы — боевики зашли в отделение и расстреливали всех, кто попадался на пути. Многих спасло, что именно в тот момент они ушли на перерыв обедать. Другим повезло меньше. Бандиты прибыли к зданию РОВД на двух «КамАЗах» и «ВАЗе» и сразу открыли огонь. Они положили несколько сотрудников милиции. Расстреляли в упор адвоката, выходящего из здания. Потом ворвались в помещения и стреляли по обычным людям в коридорах и по дверям кабинетов. В фойе перед дежурной частью они расстреляли женщину, принёсшую в отдел передачу арестованному сыну.

Бандитам было всё равно, кого убивать. Они убивали всех, кого могли. Им нужен был эффект.

Надо отдать должное местным милиционерам — им удалось положить нескольких нападавших. Потом их тела сложили во дворе. Именно в этой куче трупов я впервые увидал арабских наёмников.

Но как бы не сопротивлялись милиционеры, боевиков было больше и на их стороне был эффект внезапности. Бой продолжался минут пятнадцать. После чего бандиты, уходя, увели с собой работников паспортно-визовой службы, буфетчиц, и просто людей, пришедших в райотдел.

В разгромленном РОВД нас сориентировали по цифрам — около двухсот террористов и почти две тысячи заложников.

— Две тысячи?! — не поверил кто-то из наших.

— Сгоняли людей отовсюду, — ответили местные силовики. — Отсюда, с центральной площади. Врывались в дома и квартиры и оттуда волокли людей в общую колонну.

— А трупы на улице? — спросил наш боец.

— Это те, кто пытался сбежать из колонны. Ну и просто случайных людей убивали, когда в город вошли. Поливали по всем подряд.

— Басаев? — спросил кто-то из наших.

— Он.

Мы включились в работу — выставили посты наблюдения, оцепление. Часть бойцов пошла на разведку.

Поздно ночью нас разместили на центральной площади города. Крыши над головой для нас не нашлось. Мы улеглись на бронежилеты на улице.

— Я пробегусь, — вдруг сказал Виктор Иванович.

Мы не удивились: все знали о его всепоглощающей страсти к постоянным тренировкам. Хотя и не ожидали, что он будет тренироваться сейчас и здесь. Но он не хотел упускать такой возможности.