Алексей Филатов - Люди «А»

Историю со сбитым вертолётом Торшин услышал от руководителя авиации ФСБ Гаврилова [24] Николай Фёдорович Гаврилов — советский и российский военный лётчик, до 2010 года — начальник Управления авиации Федеральной службы безопасности Российской Федерации. . И вызвался помочь. Потому что понимал ситуацию. И ещё потому, что с авиацией нужно дружить.

Вертолёт — лучший друг спецназовца. Можно несколько дней топать зелёнкой по холмам и ущельям к месту выполнения задания, таща на горбу боекомплект, снаряжение и паёк. [25] 10-15 рожков патронов для длинного ствола, пяток гранат, часть общагового боекомплекта: гранатомёты, пулемётные ленты, мины, альпинистское оборудование для переправ. 3–4 литра воды на сутки, сублиматы и витамины, посуда, палатка, спальник, запасное сухое бельё для сна. Это не всё, что может пригодиться, а только то, без чего нельзя обойтись. Рекомендуется брать не больше 30 % от суммарного веса. Получается под 50 кг. Прийти, отсидеть пару дней в засаде — которая может оказаться холостой. И потопать восвояси на базу. А можно с ветерком и налегке метнуться на «восьмёрке» [26] Имеется в виду Ми-8. под прикрытием летающей крепости, отработать по бандитам и вечером наслаждаться горячим ужином, а ночь провести на белых простынях. Своевременная эвакуация раненного с поля боя — вопрос жизни и смерти. При этом вертолётов вечно не хватает, у авиации всегда есть дела. И чтобы «вертушка» прилетела именно по твоему вызову — лучше иметь личные отношения с авиацией. Которые нужно строить заранее. И регулярно подтверждать делом.

Сразу после разговора Торшин пошёл в расположение своего подразделения. Объяснил личному составу проблему, выбрал пятнадцать добровольцев. Через полчаса вертолет поднялся в воздух, через час был на месте.

Юрий Николаевич не знал никого из погибших. Да и не мог знать, поскольку это был не «альфовский» спецназ. При этом он прекрасно знал: в районе крушения вертолета по-прежнему находились лагеря боевиков, и местность там очень плотно заминирована. В случае неудачи могли погибнуть все. Расчёт был на скорость, неожиданность и, конечно, везение.

Приблизившись к месту крушения, Торшин отдал вертолетчику приказ повиснуть над местностью. Садиться было опасно, можно было не успеть взлететь в случае атаки чеченцев. Вертолет завис. Бойцы Группы рассредоточились и занялись поисками.

А через час на зелёнку пал густой туман.

Торшин понял, что попал. Не было ни одного шанса забрать бойцов на борт. Вокруг мины, темнота, противник. Двадцать часов без единого движения и слова Николаич с подчинёнными пролежал в ожидании своего последнего боя. В готовности — если уж дойдёт до этого — вызвать огонь на себя.

Но и в этот раз повезло. Вернулись все. Тащили на себе останки вертолётчиков и фрагменты обшивки с номерными знаками как доказательство того, что люди погибли при исполнении воинского долга.

Честное имя пилотов было восстановлено. Тела их похоронили с почестями, а вдовы стали получать финансовую помощь.

За эту вылазку Торшина не наградили. Но и не наказали.

В других случаях бывало иначе.

Охранять Президента — та ещё ответственность.

В 92-м Россией правил Ельцин. Не тот, который через несколько лет превратится в посмешище, а Ельцин крепкий, энергичный и популярный.

Через год он расстреляет Белый Дом, через два — начнёт Первую Чеченскую. Через восемь — скажет по телевизору, что устал. Но тогда всего этого никто и вообразить-то не мог. Тогда Президент и его окружение боялись только одного — советского реванша. Ельцин ездил по стране, агитировал народ за гайдаровские реформы. Астраханская область считалась «красной». Нужно было дать решительный бой на территории противника.

Президент прибыл в Астрахань 30 октября. Возложил венок к могиле павшим, выступил перед народом, посетил городскую гимназию. Это была видимая часть визита.

Невидимая часть состояла из работы безопасников. Ельцина охраняли крайне тщательно.

«Альфе» поручили обследовать водолазами судно, на котором плыл Президент из Астрахани. Это называлось «передовая отработка». Ответственным назначили Торшина.

«Альфовцев» разместили в местном «Интуристе». В номерах спали по восемь человек. Ели в интуристовском ресторане, за счёт Администрации Президента. За «альфовцами» даже закрепили столик. Это было удобно и не хлопотно.

В тот день Торшин дежурил. Поэтому обедал последним — пока все ели, он присматривал за номерами. В номерах бывали горничные, уборщицы, которые могли заглянуть в какую-нибудь сумку и наткнуться на оружие.

Наконец, все разошлись, и он пошёл обедать. В спортивном костюме, под мышкой — кобура с «макаровым».

За другим столом сидела компания — местные «братки» и их женщины. Николаич на них не обращал внимания. В те годы «братва» только-только поднималась. И чувствовала себя восходящим классом.

Закончив с завтраком, Торшин встал и собирался уйти. Однако старший браток заметил, что он не заплатил. Это ему не понравилось. Браток решил навести справедливость.

Юрий попытался поговорить. Братве это тоже не понравилось. Его окружили. Кто-то схватил за куртку и увидел кобуру.

Торшин достал пистолет. Братки не испугались. Их было много, они были крепкими парнями. И к тому же были уверены, что стрелять в них не будут.

По инструкции, Торшин должен был сначала предупредить, что будет стрелять, потом сделать предупредительный выстрел в воздух, и только потом стрелять на поражение.

Он всё это сделал. Только немного поменял последовательность. Сначала выстрелил в грудь бандиту, а потом — в воздух. Эту пулю потом нашли в потолке.

Сердце у человека слева. Пуля Торшина пробила правую сторону груди, зацепив плечо. Но браток упал и не двигался. Остальных Торшин легко загнал под стол.

Официанты вызвали милицию. Торшин дождался наряда. Когда милиционеры ворвались в кафе и взяли его под прицел, он медленно, спокойно, на расстоянии, достал удостоверение и представился. И дал показания, которые официанты подтвердили. Всё кончилось отказом от возбуждения дела.

Как ни смешно, Юрий Николаевич потом следил за судьбой раненого им братка, даже помог ему с лекарствами. Хотя за злоупотребление служебным положением ему досталось. Однако он считал, что поступил правильно: научил плохого человека хорошим манерам.

Другие уроки силовой педагогики обходились ему дороже.

Мужика трясло как ненормального.

В ноябре в Махачкале ночи теплые, градусов пять выше нуля. Но мужика трясло. Тощий дагестанец стоял в одной майке, и его колотило так, будто вокруг стоял арктический мороз.