Алексей Филатов - Люди «А»

— Ты успокоишься — или твою дочку убьют. Поэтому ты успокоишься, — сказал Торшин дагестанцу.

Мужик закачал головой. Его продолжало трясти.

Он был капитаном МЧС. Полчаса назад в его дом вломились четыре боевика. Они уходили от группы Торшина и засели в доме. Взяли в заложники его самого и его десятилетнюю дочь. Потом отца выпустили — на переговоры.

— Пришёл в себя? Рассказывай, чего хотят?

— Они прислали сказать, что просят коридор. Иначе убьют мою дочь, — трясся дагестанец.

— Коридор, говоришь? Значит так. Сейчас ты возьмешь эту рацию и вернешься в дом. Я буду говорить с ними, а ты переводить. Понял?

— Я не пойду, не пойду, — бормотал дагестанец.

— Что? Там твой ребёнок! — заорал Юрий Николаевич.

— Я не пойду. Сказал не пойду — значит, не пойду! — дагестанец заплакал.

— Слушай сюда! — рявкнул Торшин. — Если ты не пойдешь, твою дочь убьют. Лучше тебя, чем её, согласен?

Я не могу — на вашем не разговариваю. Так что без вариантов. Вот рация. Пошёл!

Юрий Николаевич сунул в руку рацию, взял его сзади за майку и толкнул в сторону крыльца.

Дагестанец шел, продолжая трястись от рыданий.

— Видали? Внутри дочь, а он говорит — не пойду, — усмехнулся молодой офицер.

Это был боец из Ессентуков. Юрий Николаевич видел этих ребят впервые. Их подтянули для штурма, чтобы обеспечить поддержку.

— Тебя как звать, умник? — спросил Торшин.

— Александр, товарищ полковник, — доложился боец по форме.

Это Торшину понравилось.

— Саша, не суди, — сказал он примирительно. — Мужик неподготовленный. Он же МЧСник, а не СОБР. Поплакал и хорошо. Пар выпустил. Сейчас он все правильно сделает.

— Сомневаюсь я что-то, — презрительно бросил боец.

— Ты, смотрю, у нас самый смелый? — прищурился Николаич.

— Да уж дочь бы свою с головорезами не бросил, — заявил боец.

Торшин не ответил. Начиналась работа, разговор перестал быть ему интересен.

— Значит так, — скомандовал он. — Пока я переговариваюсь — окружаем дом. Все поняли?

Бойцы двинулись на исходные позиции для блокировки периметра и штурма.

— Слышите меня? — проговорил Торшин в рацию. — Я полковник ФСБ России. Требую от вас сдаться.

— Они просят коридор, — ответил дагестанец.

— Никакого коридора не будет. Это невозможно.

— Они говорят, что тогда убьют нас.

— Хотите убить девочку и отца — убивайте. Они нам никто, — чеканил Торшин. — Вы убьете их, я убью вас. Сдайтесь по-хорошему. Если нет крови на руках — отсидите лет шесть-восемь и выйдете. Вы останетесь живы. Иначе будет штурм. Мы убьём вас всех. Вы поняли?

Ответа не было. Прошло две минуты. Вдруг дверь открылась, и человек вытолкнул дагестанца с дочерью на руках.

— Девочку уведите, а дагестанца сюда. Будет переводить, — скомандовал Юрий Николаевич.

В этот момент бойцы уже окружили дом.

— Вы меня слышите? Сдавайтесь! Иначе начнем штурм! — прокричал Юрий. Дагестанец перевел.

— Аллах Акбар! — захрипела рация.

— Где они засели? — спросил Юрий Николаевич дагестанца.

— Они в подвале…

В этот момент из подвального окна раздалась очередь. Полетели стекла. Автомат гремел и гремел.

Все упали на землю.

Торшин поднял голову. И у стены дома увидел Сашу — того самого бойца, который так хорохорился перед боем. Его позиция была безопасная: из подвала боевики могли попасть только по ногам.

Но Саша вжался в стену и вытаращил глаза. По напряженным рукам было понятно — он вцепился в автомат мертвой хваткой.

— Саня! Уходи от окна! — прокричал Юрий Николаевич.

Боец не пошевелился. Похоже, его переклинило.

— Слушай меня, — закричал Торшин. — Я сейчас начну простреливать подвал, а ты уходи! Щитом ноги прикрой.

Торшин выбежал на огневую, прямо перед окнами подвала, открыл огонь. В подвале наступило затишье.

— Пошел! Пошел! — заорал Юрий Николаевич.

Саша не двигался с места.

— Ступор у него, товарищ полковник, — сказал офицер из Ессентуков.

— Это что, его первая операция? — крикнул Юра.

— Какая первая, год по горячим точкам…

— Быстро очнулся! — закричал Торшин. — Я стреляю, а ты вали!

Показалось, что Саня кивнул.

Торшин сделал прыжок и снова оказался перед окном. Растянулся на животе и разрядил рожок внутрь. В подвале снова затихли. Но офицер стоял как истукан.

— Ты шевелиться будешь? — заорал Николаевич. — Окно на уровне твоих ног, просто перепрыгни через него и уходи! Тебя не убьют! Ты это понимаешь?

— Я двигаться не могу! — Саша.

— У тебя граната есть?

— Нет.

— Держи гранату, брось ее в окно, после взрыва сразу вали! Понял?

— Да, — ответил Саша и вдруг отмер. Он начал махать руками, будто разминался.

— Хорошо, — прошептал Торшин и бросил гранату.

Парень поймал гранату, резким движением выдернул чеку и бросился к окну с криком:

— Сдавайтесь, мрази! Сдавайтесь!

— В окно бросай, ты куда? — заорал Торшин.

Саня стоял перед боевиками — как мишень в тире.

Раздалась очередь. Боец упал на землю. Было понятно, что он мёртв.

Торшин выругался и приказал открыть огонь.

Трёх боевиков убрали гранатомётом. Оставался один. Он периодически вел огонь по нашим и сдаваться не хотел. Пришлось отутюжить дом из танкового орудия. Через десять минут его сравняли с землёй.

Юрий Николаевич доложился руководству об успешном проведении операции. Он был спокоен. Он победил, его люди живы, враги — нет. За это должны выписать какие-то награды. Наверное, и ему тоже. Награды у него уже были, но всё равно приятно… Единственное, что омрачало настроение — смерть бойца. Молодой парень, ему ещё жить… и вот так получилось.

Он думал об этом, сидя в столовке на базе в Ханкале. Юра сидел за одним столом с заместителем начальника управления, осетином, и его подчинёнными. Выпили по рюмке. Юрий принялся рассказывать, как брали боевиков.

Осетин молча слушал, потом скривил губы и громко сказал:

— Тоже мне, успешная операция. Вы только детей в Беслане стрелять можете.

Здание школы зияло выбитыми стёклами.

— Это ещё почему? — спросил Торшин «вымпеловца».

— Это после Дубровки. «Духи» сделали выводы. Выбили в школе все окна, чтобы газовой атаки не было.

— Что в штабе?

— Сложно всё. Местные достали оружие и грозят стрелять нам в спины, если на штурм пойдем, — ответил «вымпеловец».

— А оружия у них до фига, — добавил другой.

— Оттеснять пытались?

— Да какое там. Дети их внутри, они отморозились. У многих и дети, и жены там. Четыре садика сегодня после ремонта не открылись. Младших тоже с собой в школу потащили. Почти все они сейчас там, — боец махнул рукой в сторону школы. До неё было метров триста.

— Пойду поговорю с местными, — сказал Юрий Николаевич.