Вениамин Додин - Повесть о разделённой любви

— И Вы туда же! – Понял — выручаю его, попавшегося, — зарвавшись, — в жидкую фракцию дурно пахнущего парт-патриотизма. Смешного. Даже очень. Но с таким гостем чреватейшего.

Отшутились кое как.

Тут, — как раз ко времени, — внесли новый кофе и шикарную, с гербом, папку с долгожданными документами. Их торжественно помощники Отукалина вручили Марте. Она поблагодарила их. И Гектора Фёдоровича, который вскоре проводил стариков и меня до лифта – событие, для скрупулёзно блюдущего Фамильный понт Гетеньки, совершенно исключительное. Надо думать, обязанное теперь уже не так светлой памяти упомянутой дружбы, но неожиданной для Отукалина удивительной осведомлённости гостя. Попрощался тепло. Пожелал приятных встреч. Когда створки дверей лифта почти закрылись, попросил занести, как-нибудь, «приказик» (а я и не сомневался что он его не читал – на фига ему эти бумажки из раньшего времени? Для таких, как он, — почти что из века каменного? Подержал в руках, если подержал…)…

Автор повествования – свидетель случившегося – сопроводил притомившихся стариков сперва в гостиницу «Националь», где им с величайшей тщательностью приготовлен был «голубой» номер. А через пару часов отвёз домой, где нас с понятным волнением ожидали…

Наши гости отдохнули с десяток дней — как-никак нашей Марте шел семидесятый год, а Мартину — восемьдесят первый. Изготовились. Отправились на Ярославский вокзал в ожидавший Пекинский экспресс. И заняв купе, двинулись в Восточную Сибирь. В Красноярск. За четверо суток пути в уютном интиме международного вагона Марте было что нам дорассказать. Мартину – тем более (стен мы не боялись – скрывать нам было нечего. Наоборот – пусть слушают, сволочи). И мы с Ниной вновь пережили, — теперь уже со слов Главного свидетеля, — новые подробности гибели меннонитов Украины в годы комиссарских беснований. Оговорюсь: воспоминания Отто Юлиусовича Кринке о том же самом, — услышанные от него и много раньше – ещё в конце 50-х гг., и недавно совсем – в доме его на Енисейском Кряже близ Верхней Тунгуски, — были куда как сдержаннее. Размытее. Словно плотной кисеёю заслонённые трагедией собственной его семьи и гибелью его родителей в 1929 году в кровавом пароксизме «коллективизации». Возвратившись полутора месяцами позднее, и проводив Марту и Мартина Тринкман в Шереметьево, обратился я к архивам. К собственным. Хотел проверить память деталями, которыми Тринкман «поделился» со Отукалиным. Нашел злосчастный приказ. Ещё раз перечитал.

Приказ – точно — №0078. Подписан Берией и Жуковым 22 июня 1944 года. Он подводил «трехлетний юбилейный итог усилиям советского народа по освобождению народа Украины от немецко-фашистского ига». Стиль, язык его – на совести авторов. Уровень их – иллюстрация к известной мысли графа Михаила Михайловича Сперанского: «Образование у нас не духовная потребность. Не высшая самоцель. Но способ устроиться прожить за казённый счёт. Писание чего-нибудь — не свободное изложение разумной мысли. Но чисто физиологический процесс, как почёсывание чресл» (Начало ХIХ века).

Читая и перечитывая приказ, ловил себя на мысли: авторы его не понимали, что писали. А писали сами, лично, — это видно по дремучей безграмотности текста и его сверхсекретной штучности. И не сообразили, что подписали смертный приговор не украинцам но «советской» власти, своей «партии». Да и настырно декларируемой бессмыслице под названием «великая отечественная война» по кличке «ВОВ!». Не буду приводить весь текст. Только знаковые пункты:

Из преамбулы:

…Отдельные красноармейцы и командиры, попав под влияние полуфашистского украинского населения и мобилизованных красноармейцев из освобождённых областей Украины, стали разлагаться и переходить на сторону врага. Из вышеизложенного видно, что украинское население стало на путь явного саботажа Красной Армии и Советской власти и стремится к возврату немецких оккупантов…

Из постановляющей части.

Приказываю:

«1. Выслать в отдалённые края Союза ССР всех украинцев, проживавших под властью немецких оккупантов.

2. Выселение производить:

а) в первую очередь украинцев, которые работали и служили у немцев;

б) во вторую очередь выслать всех остальных украинцев, которые знакомы с жизнью во время немецкой оккупации...».

В любом случае быть этому приказу Главным экспонатом Великой Дружбы Братских Русского и Украинского народов!

Занятен в Приказе даже не определяющий его 1-й пункт. Куда значимее подпункт «б)» второго пункта: камня на камне не оставляет он от помянутого Мартиным документа «СССР-9» и прочей макулатуры типа «О разрушении и зверствах…» в Киеве ли, или где-то ещё на Украине, и без жуковско-бериевского приказа дезавуированных в мемуарах советских и германских. Главное, он напрочь отметает само понятие «отечественной войны. Войны Великой» тем более. И конечно же само право захвата (по советски – освобождения!) Украины Москвою в 1944 году, население которой стало на путь явного саботажа Красной Армии и Советской власти и стремится к возврату немецких оккупантов. Что же это за «оккупанты» такие, которых украинцы с такой настойчивостью норовят заполучить? И что это за «освободители», от которых они вот уже семь лет пытаются освободиться, сражаясь с ними не на жизнь а на смерть?

…И вот, — в мюнхенский мартовский вечер 1921 года, — прогудел по Нас колокол! Только ТОГДА мы его не услышали. Услыхали лет этак через двадцать эхо его. Но поздно было...…

…Рассказом Карла я был потрясён. Но мне ещё предстояло узнать от него еще более поразительные (для меня тогда, в 1977 году) факты.

— В 1933 году народ, — сброшенный с игрового поля Европы и намертво пришибленный Версалем, — свободным голосованием избирает Гитлера своим вождем! И вождь этот начинает произносить зажигательные и воинственные речи, восторженно немцами воспринимаемые. Организует в ответ потрясающие воображение парады. Сам возглавляет феерические ночные факельные шествия. И немыслимо смелой идеей «освобождения Германии от кровопийц-евреев» превращает «пришибленных» и деморализованных граждан униженной страны в монолит! В стальную пружину! Что оставалось «добрым» его соседям? Всего только не мешать ему! Не мешать! И — не приведи Господь — не спугнуть часом ненужными шумами и телодвижениями в его адрес! В святом его стремлении разрешить, наконец, застарелую еврейскую проблему старушки Европы… Я – о чём? О том я, что деду-то моему оставалось делать — военному руководителю маленькой страны, которую во всей этой «игре»-подлянке просто не заметили бы? У моря погоды ждать? Или преданному жирующей Европой, — даже «родной» и союзной Скандинавией в том числе, — оказаться вдруг в гордом одиночестве в уже начавшейся новой мировой войне? Следовательно, один на один остаться со Сталиным? И героически разделить героическую же судьбу евреев, которых Европа – всех скопом и повсеместно — выдавала уже спецслужбам немцев (и собственным — на подхвате – любителям-активистам)? А ведь выдавала она евреев не только (и не столько) немцам-людоедам. Не-ет! Но, — прежде всего, — еврейским же альтруистам-«доброжелателям и спасителям». Вегетарьянцам, конечно же. О том нужно помнить. И не забывать никогда – Вам, евреям, в особенности!