Леонид Колосов - Собкор КГБ. Записки разведчика и журналиста

— Расстреляют?

— Да нет, я шучу. Но будут большие неприятности.

Но я не шутил. Вы представляете, что сделал бы со мной товарищ Пономарев, если бы узнал, что я здоровался с «кровавым диктатором Франко»? Страшно было подумать.

— Ладно, Леонид. Спустим все на тормозах, тем более что на завтра, и это третий сюрприз, мы организовали встречу с генеральным директором управления торговой политики министерства торговли, на послезавтра — с заместителем комиссара по планированию и завтра-послезавтра тебя будет ждать на тайное свидание заведующий отделом печати и протокола «Опус деи» монсеньор Хавиер Айеста. Франсиско все устроил. Отвезет тебя туда и обратно мой личный шофер. Кстати, вот тебе некое печатное издание, которого нет в свободной продаже. Это брошюра монсеньора Эскрива де Балагера. Называется она «Что такое «Опус деи»?» и напечатана на итальянском языке для друзей-католиков на Апеннинах. Возьми на память как подарок от меня. Брошюра, я думаю, окажется небесполезной.

У меня, как я уже говорил, появилась возможность лично познакомиться с представителем «Опус деи». На листочке из блокнота, который я получил от моего друга Капдевилы, значилось: «Хавиер Айеста, шеф Паблик релейшнз (отдел общественных отношений. — Л.К.) «Опус деи», ул. Витрубио, 3. 10.30».

Ровно в 10.30 утра личный шофер президента фирмы «Ваймер» подвез меня к парадным дверям небольшого уютного особняка. Встретил меня учтивый сеньор в черном костюме. Спросив фамилию, бросил коротко: «Вас ждут» — и повел вниз по лестнице. В небольшой приемной, увешанной картинами старых мастеров, меня никто не ждал. Тяжелые портьеры преграждали путь щедрому и жаркому, несмотря на осень, мадридскому солнцу. Здесь царили полумрак, прохлада и абсолютная тишина. Прошло минут пять. Послышались шаги. В дверях показался молодой, 30–35 лет, человек в черном костюме, ослепительной белой рубашке с ярким галстуком. Представился.

— Хавиер Айеста. На каком языке, сеньор, предпочитаете говорить?

— На итальянском. Простите, как вас называть — падре или сеньор?

— Сеньор. Я — архитектор по специальности и пока не собираюсь бросать свою профессию.

Сеньор Айеста с удовольствием изъявил согласие рассказать советскому журналисту о том, что такое «Опус деи». Голос сеньора звучал негромко и убеждающе.

— «Опус деи» — это сугубо религиозная организация, где священников очень немного, что-то около пяти процентов. Каков социальный состав? В основном рабочие, крестьяне, ремесленники, интеллигенция. Свои идеи организация пропагандирует через благотворительные организации, церковные школы, ремесленные училища для рабочих и крестьян, студенческие кружки, через некоторые университеты, различные культурные центры, дома духовного уединения и так далее. Много внимания уделяется молодежи. «Опус деи» вообще организация молодая. Средний возраст ее членов не превышает 45 лет. Какая программа? Никакой программы. Только свобода и равенство для всех, стремящихся быть ближе к Богу, их духовное совершенствование.

— А может ли атеист быть членом «Опус деи»?

— Членом — нет, но симпатизирующим — да.

— А не может ли «Опус деи» превратиться в политическую партию типа Христианско-демократической партии в Италии?

Мне показалось, что мой собеседник даже немного растерялся.

— Ни в коем случае! У нас сугубо религиозная организация, не имеющая никакого отношения к политической борьбе. Человек, начинающий заниматься политикой внутри «Опус деи», автоматически исключается из ее членов.

— А политическая борьба вне организации?

— Это личное дело каждого. «Опус деи» в это не вмешивается.

Иногда задают вопрос, как мог каудильо допустить к власти «Опус деи», являющуюся антиподом фаланги? Отвечая на этот вопрос, французский журнал «Пари матч» писал: «Вероятно, каудильо считал «Опус деи» сообществом деятелей, способных американизировать Испанию и «реабилитировать» франкизм. Это «белое масонство», состоящее в основном из технократов, кажется созданным для того, чтобы организовать в Испании общество потребления. По сравнению с фалангой, которая была обременительным прошлым, «Опус деи» показалось многообещающим будущим…»

С монсеньором Хавиером Айестой мы расстались по-дружески тепло. Раза три во время беседы он вдалбливал мне один и тот же тезис, явно нацеленный для передачи московским верхам: «Если в Испании к власти придут коммунисты, то «Опус деи» не будет против воли Господней и обязательно наладит деловые отношения с ними». Кстати, этот тезис очень понравился товарищу Пономареву, когда я докладывал о результатах своего визита в Испанию. А Хавиер Айеста в течение нескольких лет присылал в Москву поздравительные открытки к Рождеству Христову. Тоже приятно.

А тогда после трехчасовой беседы с монсеньором я уединился в своем номере на седьмом этаже, чтобы передохнуть, привести свои мысли в порядок и кое-что записать своим русско-итальянским шифром в блокноте, который всегда носил во внутреннем кармане пиджака. Но блаженство длилось не долго. Меня ждал четвертый сюрприз. Раздался телефонный звонок. Я снял трубку.

Чей-то незнакомый мужской голос прохрипел на ломаном итальянском языке:

— Синьор Колосов? С вами говорит Отто Скорцени. Я нахожусь в вестибюле гостиницы. Разрешите подняться в ваш номер? Мне хотелось бы побеседовать с вами кое о чем.

Времени для раздумий не оставалось. И решил я рискнуть, хотя это был смертельный риск.

— Поднимайтесь. Я жду вас, синьор Скорцени.

А теперь некоторое отступление. В беседе на Старой площади товарищ Пономарев особо предостерег меня от контактов с официальным окружением Франко и от встреч со скомпрометировавшими себя в международном масштабе личностями, которые, возможно, захотят установить контакт с представителем правительственной газеты. «Необдуманными встречами вы, товарищ Колосов, — сказал заведующий Международным отделом ЦК КПСС, — можете нанести ощутимый ущерб стране, которую представляете, и себе лично, как журналисту, естественно. Понимаете, о чем идет речь? Поэтому будьте предельно осторожны».

Конечно же я — авантюрист. Вернувшись в Москву и докладывая товарищу Пономареву о результатах «испанской миссии», мне ничего не оставалось, как рассказать правду, но не всю.

— Товарищ Пономарев, мне прислали официальное приглашение на прием для иностранных журналистов, который устроил Франко.

— Ну и что, товарищ Колосов?

— В очень элегантной форме, при помощи испанских друзей, мне удалось не попасть на это мероприятие.

— Прекрасно.

— Ко мне на беседу напрашивался небезызвестный военный преступник Отто Скорцени, скрывающийся в Испании.