Автор неизвестен - Дневник кислородного вора. Как я причинял женщинам боль

Но вы не можете быть уверены. По крайней мере, не так быстро. Что, если вы неправы и скроетесь бегством? Это будет уже во второй раз. Это ее друзья, что они о вас подумают? Или она сама. Если они смеются над вами сейчас, что они сделают, когда вы уйдете? Так что вы остаетесь. Та другая подруга ничем вам не помогает. Она буквально оглядывается на нее, словно говоря: «Он – твоя проблема, сама с ним и разбирайся». Она разбирается. Вы облокачиваетесь на стойку, разговаривая еще с одним из ее друзей, с каким-то олухом из Голуэя. Кстати говоря, единственная причина, по которой вас пригласили, – это потому что здесь присутствуют двое ее друзей, приехавших в город только на выходные, с которыми вы должны познакомиться. Это, как вы позднее понимаете, и есть те студенты-издатели из Гарварда. Одна из них – ирландка, и вы хватаетесь за соломинку. Старые школьные приятели, несомненно. И они стоят примерно в пяти ярдах от нее. Потом это происходит. Медленно. Или, может быть, вам только кажется, что медленно, словно вы вспоминаете это в замедленной съемке. Бразильская Рубашка натянул зеленую камуфляжную куртку и держит в руках парусиновую сумку. Он подходит к вам и ставит сумку на пол рядом с вашими ногами. Взмахнув кистями рук, поддергивает выше манжеты, как пианист перед началом исполнения. Вы ощущаете облегчение, поскольку думаете, что он собирается уйти. Теперь он стоит перед вами, меряя вас взглядом с ног до головы. Он берет то, что, как вы знаете, называется экспонометром (используется фотографами для измерения количества света, отражаемого предметом), и делает замер. Эта штука направлена на вас. Жестами показывает какие-то числа людям, которые теперь подозрительно смахивают на маленькую аудиторию, состоящую из девушки, которую вы любите, и ее союзников. Они болтают между собой, но бросают взгляды на вас и вашего нового друга с нескрываемыми ухмылками и периодическими взрывами глумливого смеха. Вы спрашиваете Бразильскую-Рубашку-Теперь-В-Камуфляжной-Куртке, не собирается ли он сделать фото. Он не отвечает. Поскольку вы арт-директор, вам знакомы жесты, которые он делает, сообщая фотографу, какую скорость затвора и диафрагму установить на камере. Вы ощущаете неуверенность. Во всем этом есть что-то неправильное. Этот парень действует с профессионализмом, который начинает нервировать вас. Нынче вечер пятницы, разве не следует всем быть более расслабленными? Почему он так серьезен? Потом вы видите, что экспонометр исчез. Снова спрятан в сумку? А он держит в руках камеру. Отводит ее от себя. Плотно зажмурив один глаз, смотрит вначале сквозь объектив на свет, затем вниз. Он переигрывает. Его движения клоунские и гротескные. Словно он выполняет определенные действия, чтобы доставить удовольствие остальным. Однако что же это за удовольствие? Он смотрит только в объектив. Снимает с него пылинку, чтобы видно было отчетливее.

До вас доходит.

Поначалу вы думаете, что у вас паранойя, поскольку, будем смотреть правде в лицо, вы очень к ней склонны. Но потом вы осознаете, что это единственное решение всей этой эскапады.

Смягчая ситуацию креативной отвлекающей попыткой, вы говорите ему:

– Ты словно хочешь показать, что у меня маленький член.

Объектив камеры направлен точно на вашу ширинку.

Он прищуривается еще сильнее, когда она указывает туда. Вы смеетесь. Вам это не нравится, но вы смеетесь. Лучше смеяться вместе с другими, чем быть посмешищем. Вы соображаете. Вы видите его реакцию: он словно говорит «и как ты догадался?». Он обращается к аудитории за указаниями. Пожимает плечами. Указывает на вас, потом на собственную макушку и губами артикулирует слова «он знает» – или, по крайней мере, так вам кажется задним числом. Он пристально смотрит на вас озадаченным взглядом. Вы улыбаетесь. Вы думаете, что сами подали ему эту идею.

Он делает это снова. На сей раз откровенно.

Вот здесь я хочу внести предложение для киноверсии книги, которую вы сейчас читаете. После вступительных титров экран становится черным. Проигрывается симфония «Данте» Ференца Листа, появляется привычная претенциозная цитата белыми буквами на черном:

Может быть, предостережение Данте следовало бы написать над дверью «Тома и Джерри». К этому времени Бразильская-Рубашка-Теперь-В-Камуфляжной-Куртке наставляет объектив на ваш член и открыто гримасничает якобы от усилий, которые прилагает, пытаясь рассмотреть вашу маленькую штучку. Он снова снимает с объектива воображаемую пылинку, которая наверняка скрывает от его взора ваш крохотулечный член. Смотрит на вас с глумливым сочувствием.

Вам это не доставляет удовольствия. Но вы не можете позволить ему это понять. Вы смеетесь, как будто считаете его очень остроумным. Смеется и аудитория. Теперь я знаю, что происходит, думаете вы. Они делают из вас дурака. Вы и есть развлечение. Пятничный вечер в пабе, и вы, мой друг, – угощение. Вы рискуете бросить взгляд на девушку, которую любите.

Она такая милая. Даже когда смеется над вами. А она смеется. Вам всегда нравился ее смех. Вы смеетесь вместе с ней. Ее смех усиливается. Она смеется над тем фактом, что вы смеетесь. Вот она указывает на Бразильскую-Рубашку-Теперь-В-Камуфляжной-Куртке. Вы прослеживаете взгляд ее смеющихся глаз. Он протягивает вам объектив. Он предлагает его вам. Вам приходит в голову, что, если вы его возьмете, по крайней мере, это положит конец всей мучительной трагедии. И вы его берете. Он теплый на ощупь… Но погодите-ка, забыл сказать, как же это я мог забыть? Чуть раньше вы попытались выйти в туалет, вы думали про себя: «Пошло все к такой-то матери. Я не обязан стоять здесь и терпеть это». И вы делаете движение в направлении туалета с намерением собрать в кучу мысли, а может быть, даже сумку и пальто, и убраться отсюда. Но нет! Два парня – один из них ростом около 195 см, очень аристократического вида – слишком твердо кладут руки вам на плечи и останавливают вас.

– Погоди, – говорят они, улыбаясь. – Давай-ка увидим это, – и указывают на объектив.

Вы говорите:

– Я вернусь через секунду, – и тоже улыбаетесь.

Но теперь речь уже не идет об обиде или даже гневе. Теперь вы напуганы. Они ведут себя достаточно любезно, но не дают вам пройти в туалет. Что это за хрень вообще? Вы стоите смирно. Вам нужно подумать. Парень с объективом подмигивает вам. Аудитория хохочет. Вы думаете, что можете попытаться прорваться сквозь их строй, но не делаете этого. Вы разворачиваетесь и просите бартендера позвонить в полицию. Вы улыбаетесь, озвучивая эту просьбу, но все равно просите. Он смотрит на вас странным взглядом, но недостаточно странным. Может ли он тоже участвовать в этом маленьком салонном развлечении? Он кажется недостаточно ошеломленным. Спрашивает вас, зачем звонить. Вы говорите ему, что эти парни к вам пристают, тыкая большим пальцем в грудь. Кажется, он послушался, но идет к аудитории, а не к телефону, и вступает в разговор с компанией. Теперь вы уже очень встревожены.