Гиора Ромм - Одиночество. Падение, плен и возвращение израильского летчика

Возвращение в Тель-Ноф оказалось достаточно долгим, и у меня было время подумать о себе. Мои прежние боевые вылеты этой войны не были прогулками по парку. Однако зрелище трех сирийских ракет, несущихся прямо на меня и моего напарника, камнем летящего к земле, заставило меня задуматься, не играю ли я в какую-то сумасшедшую игру, лишенную всякого смысла. Учиться управлять совершенно новым самолетом в разгар ожесточенных боевых действий, командовать малознакомой мне эскадрильей, постоянно справляться с последствиями пребывания в плену и неуверенностью, выдержат ли правая нога и левая рука еще одно катапультирование — неужели все это считается нормальным?

Я подумал о своих командирах, высокопоставленных офицерах и генералах ВВС. Бени Пелед согласился бы летать в моих обстоятельствах? Смогли бы летать Рафи и Иври, окажись они в моем положении? А Форман? А Амос? А Яало? [89] Рафи Беркович — боевой летчик, бригадный генерал. Давид Иври — известный израильский летчик, впоследствии посол Израиля в США. Гиора Форман-Рам — летчик, бригадный генерал, во время войны Судного дня — глава оперативного отдела штаба ВВС, впоследствии начальник штаба ВВС. Амос Амир — израильский летчик-ас, сбивший пять вражеских самолетов. Аарон (Яло) Шавит — израильский военный деятель, бригадный генерал Армии обороны Израиля. С августа 1971 года по июль 1976 года — командир авиабазы Эцион на Синае, в этом качестве принимал участие в войне Судного дня. Ближе к концу Войны на истощение Рон мог приобрести опыт, немного напоминающий мой, однако в гораздо более мягкой форме — настолько более мягкой, что тут и сравнивать нечего. Агасси считался невероятно храбрым летчиком. Смог бы он летать, окажись он на моем месте, да еще и после всего, что мне довелось пережить за последние четыре года?

Подо мной простиралась Герцлия, я начал снижаться, готовясь к посадке. По красному радио я услышал, как первый номер пары, вылетевшей следом за мной, доложил об успешной атаке. Судя по всему, полеты на низких высотах являются правильным решением, позволяющим не бояться ракет и помочь Рафулю и Ори Ору [90] Ори Ор (род. 1939) — израильский генерал, впоследствии командующий Северного округа, депутат кнессета. Во время войны Судного дня командовал 679-й резервистской танковой бригадой, сыгравшей ключевую роль в боях за Голанские высоты. Рафаэль Эйтан (Рафуль) во время войны Судного дня командовал дивизией «Гааш», воевавшей на Голанских высотах. , старшим командирам танковых подразделений, в их наступлении на восток. Мои мысли снова обратились к войне. Мне нужно попасть на командный пункт эскадрильи, чтобы попытаться улучшить нашу боевую работу, и добиться, чтобы порученная нам задача была выполнена наилучшим образом.

После приземления, по дороге к зданию эскадрильи, я подумал о Шнейдере. Погиб он или жив? Если жив, удалось ли ему остаться по возможности целым и невредимым? Как он покидал пылающий факел, еще секунду назад бывший боевым самолетом? Я знал его как молодого пилота и мягкого, доброго парня. Как он перенесет плен? Сможет ли он следовать формуле «Я летчик, я лейтенант, я офицер Армии обороны Израиля» и выжить? Или у гигантского cyданца, две ночи кряду избивавшего меня в каирской тюрьме «Абассия», есть клон в Дамаске, и тогда Шнейдера ждут более суровые испытания? А как насчет остальных ребят нашей эскадрильи? Неделю назад я не знал не только этих летчиков, но и их имен, а теперь я отвечаю за них за всех. Как я смогу нормально командовать Эльдаром и Рейсманом, Гуром и Авнером Раананом, всеми ребятами, ставшими мне плотью от плоти и кровью от крови?

Я стал размышлять, кто из моих командиров и старших офицеров ВВС согласился бы делать то, что делаю я. Я полагал, что скорее никто. Но так как они никогда не стояли перед таким выбором, рассуждать об этом было несправедливо. Как сказано в погребальной еврейской молитве, каждому из нас предстоит дать отчет за свою прожитую жизнь. Это касается и меня. И когда придет время предстать пред Высшим судом, меня будут судить в том числе и за то, как во время этой тяжелейшей, жестокой войны я командовал эскадрильей. И хотя я знал, что это будет трудным испытанием, я не собирался опускать руки и сдаваться.

Из подземного укрытия автобус доставил меня к зданию эскадрильи. Я снял летное обмундирование и повесил на вешалку. С пакетом молока из холодильника направился на командный пункт. Помимо командования эскадрильей в воздухе, мне нужно было ежедневно вносить изменения в нашу тактику. Именно это позволяло нам воевать наилучшим образом, несмотря на постоянно меняющуюся боевую обстановку. Ключ к успеху на войне — умение замечать, приспосабливаться, действовать в ситуации, когда то, к чему вас готовили, отличается от происходящего на поле боя. Это тест на ум и интуицию для всех командиров любого ранга; именно от этого зависит, что тебя ждет, слава или позор. И я знал, что помимо боевых вылетов, в которых я участвую лично, это является важнейшей задачей, стоящей передо мной в качестве командующего эскадрильей.

Позже, вечером, когда я шел к начальнику базы на совещание командного состава, начальник разведки подозвал меня и сказал, что Мики Шнейдер только что дал интервью дамасскому радио. «О тебе помнят. Тебя вернут домой. Все будет хорошо», — мысленно сказал я.

16 октября после полудня я возвращался в Тель-Ноф из района Суэцкого канала — занял около двадцати пяти минут. Для тех, кто привык возвращаться с дальних рубежей Синайского полуострова наземным транспортом, это очень маленький промежуток времени. Для тех, кто путешествует по воздуху, — очень долгий полет. А тому, кто участвовал в атаке за Суэцким каналом (это было частью наших усилий отбросить египтян), кажется невыносимо долгим. И теперь по возвращении на базу нужно быстро осмыслить только что выполненное задание и подумать, каким будет следующий шаг подготовки к вторжению на египетскую территорию.

Поверх треска радиосвязи я слышал авианаводчика, вызывающего «Ампера-1». Этот позывной я знал очень хорошо. Это был сигнал по каналу чрезвычайной связи. Он означал, что звено «Ампера» возвращается домой, но «Ампер-1» не отвечает на вызов. У «Ампера-1» могли возникнуть технические проблемы, мешающие ему ответить. Однако нельзя исключить, что «Ампер-1» не отвечает, поскольку в кабине самолета его больше нет.

Канал чрезвычайной связи позволяет пилоту, который катапультировался и благополучно приземлился, выйти на связь по радио, входящему в аварийное снаряжение, и сообщить, что с ним произошло. Эта процедура может помочь спасательным подразделениям вытащить летчика, попавшего в беду; именно это слышали сейчас все, у кого был включен канал экстренной связи. Позывной «Ампер-1» повторялся снова и снова, через стандартные промежутки времени. Мне было ясно, что пилот сбит. На шкале самолетного радио есть несколько позиций, поэтому достаточно было передвинуть ее на один щелчок вправо или влево, чтобы отключиться от канала экстренной связи и поспешить домой. В конце концов, я ничего не мог сделать, чтобы решить проблему.