Рой Кин - Рой Кин - Автобиография

Со дня первого приезда на «Уэмбли» с «Форестом» этот стадион меня никогда не заводил. Болельщики

были слишком далеко, чтобы создать нужную атмосферу. По сравнению с «Олд Траффордом»,

«Энфилдом» или «Элланд Роуд» игра на «Уэмбли» проходила словно в вакууме. Поле было вязким и

высасывало у тебя силы. Все эти глупые церемонии перед матчем лишь отнимали время и

концентрацию. При рукопожатии с высокопоставленными особами им до тебя, как и тебе до них, не

было никакого дела. Но мы встречались с «Ливерпулем». Для нас и болельщиков «Юнайтед» встречи с

ним как в Кубке, так и в чемпионате, имели самое важное значение.

Нейтральные наблюдатели говорили, что финал Кубка Англии 1996 года был скучным. Конечно, так

могло показаться, если ты в нем не играл. Матч был тяжелым и требовал от тебя всей концентрации, ты

должен был играть на последнем дыхании. Моя работа заключалась в управлении серединой поля,

чтобы не давать игрокам «Ливерпуля» ни времени, ни пространства, сбивать их с ритма, на корню

пресекать всякие попытки и замыслы взять над нами верх. Поле «Уэмбли» было больших размеров, и

приходилось отвечать за обширную территорию, но мне удавалось перекрывать все участки, вступать в

единоборства, стараясь донести до футболистов смысл моих действий: нам предстоит тяжелая работа,

чертовски тяжелая работа. Вместе с Ники Баттом мы выиграли борьбу за середину поля. Ники был не из

робкого десятка и идеально подходил для подобной работы.

За пять минут до окончания основного времени мы владели инициативой, которая не была отражена на

табло. Эрик, как иногда с ним бывает, был слишком спокоен. Мы получили право на угловой справа.

Дэвид Джеймс достает мяч, но лишь выбивает его к линии штрафной. Мяч отскакивает к Эрику. Ему

каким-то образом удается пробить с лета, и при этом ему хватило пространства, чтобы сгруппироваться.

Через мгновение я увидел, как мяч затрепыхался в сетке, а игроки «Ливерпуля» опустили головы.

Еще один дубль. На этот раз вместе с «детьми». Момент победы короток — так и должно быть, но на

этот раз он очень сладок. Дубль сезона 1995/96 оказался реваншем для тренера. Он чего-то достиг с

«детьми». Эрик исполнял роль капитана в отсутствие Стива Брюса. После финального свистка он

убедил Стива присоединиться к нам при получении Кубка в королевской ложе. Это был типичный

благородный жест Кантона, который принял Стив, наш капитан. Одной из замечательных черт

футболистов «Юнайтед» было то, что они не заболевали «звездняком», который сопутствовал славе.

Мы выиграли Кубок, и никого не заботила мысль, кто первым его поднимет.

Через четыре дня после нашей победы в Кубке газета «Манчестер Ивнинг Ньюс» вышла со статьей под

заголовком «Ферги: Я уйду из-за спора о зарплате». Если новый контракт Фергюсона не будет подписан

до того, как он уедет в отпуск, тренер уйдет из клуба. В футболе меня уже ничего не удивляло. Человек, который принес «Юнайтед» все что можно на внутренней арене в течение последних десяти лет,

вынужден апеллировать к общественному мнению, чтобы заключить контракт. Вряд ли он заслуживал

такого обращения. Он получал гроши — 300 000 в год, и это в то время, как игра была наводнена

деньгами от сделок с телевизионщиками. Он получил свое: зарплата была повышена вдвое, и еще ему

обещали призовые в случае успеха!

Когда Алекс Фергюсон вернулся из отпуска, я подписал новый контракт еще на четыре года и был рад

этому.

Через год уйдет Кантона. Спустя неделю после нашей четвертой победы в чемпионате он объявил о

своем уходе из футбола: «Я провел тринадцать лет в профессиональном футболе, что является долгим

сроком. Теперь мне бы хотелось заняться другим. Я всегда планировал уйти, находясь в расцвете, а в

«Манчестер Юнайтед» я достиг пика своей карьеры. В последние четыре с половиной года я показывал

свою лучшую игру и провел здесь свое самое счастливое время. У меня были прекрасные отношения с

тренером, его помощником, работниками клуба и игроками и, конечно, не в последнюю очередь, с

болельщиками. Я желаю «Манчестер Юнайтед» достичь еще больших успехов в будущем».

Мартин Эдвардс и Алекс Фергюсон отдали дань уважения Эрику. Президент клуба сказал: «Мне

невероятно грустно от того, что Эрик сделал такой выбор, но понимаю и уважаю его решения и те

причины, которыми он руководствовался. Многие из нас считают, что Эрик стал катализатором самого

успешного периода в нашей истории. Это время было поистине сказочным». Алекс Фергюсон

продолжил: «Эрик оказал огромное влияние на развитие наших молодых игроков. Его

профессиональный подход к делу служил примером для подражания. Он, несомненно, является одним

из самых одаренных и наиболее приверженных своему делу футболистов, с которыми я имел

удовольствие работать. Он уходит с наилучшими от нас пожеланиями, и мы всегда будем рады видеть

его на «Олд Траффорд». Нам будет что вспомнить вместе».

Болельщики были в шоке. Сотни фанатов с майкой под седьмым номером Эрика стояли в трауре у «Олд

Траффорд». У многих из глаз текли слезы. Как и на похоронах Басби или же во время матчей

еврокубков, пронизанных эмоциями, эти события напоминали мне, что «Манчестер Юнайтед» был

больше, чем простой футбольный клуб. Невозможно было представить, что что-то подобное

происходило бы возле стадионов других клубов Британии.

Эрик был гордым человеком. Думаю, он решил, что если не может играть за «Юнайтед», то не может и

вовсе играть в футбол. Я восхищался его поступком.

Мы выиграли чемпионат в последний для Эрика сезон.

В начале сезона тренер дал нам ясно понять, что первоочередной задачей является победа в Лиге

чемпионов. Прогулки в большинстве матчей премьер-лиги вряд ли служили идеальной подготовкой к

матчам с лучшими командами Европы. Для меня тот сезон был испорчен травмами и различными

дисквалификациями. Я был удален за второе предупреждение, когда мы были повержены со счетом 3:6

на поле «Саутгемптона».

На этот раз, как и в прошлом, я не испытывал такой злобы к сопернику, как к самому себе и

одноклубникам, за то, что потерял голову. Матч с «Саутгемптоном» служил хорошим примером того,

как мы лишь притворялись, что играем, полагая, что наш класс наделяет нас божественным правом

побить все остальное. Эти попытки уклонения от борьбы приводили меня в бешенство. Поэтому

жесткими действиями и игрой в отборе, от которой трещали кости, я пытался хоть как-то придать матчу

элемент конкурентной борьбы и состязательности. Я мог смириться с поражением, но не со сдачей.