Иван Солоневич - Россия в концлагерe [дореволюционная орфография]

Дождь продолжается. Мои ноги скользятъ по мокрымъ камнямъ — того и гляди поскользнешься и разобьешь себѣ черепъ объ острые углы гранитныхъ осколковъ. Я иду, осторожно балансируя, и думаю: какой это идіотъ догадался всадить въ эту гиблую трясинную дыру дѣтскую колонію — четыре тысячи ребятъ въ возрастѣ отъ десяти до семнадцати лѣтъ. Не говоря уже о территоріяхъ всей шестой земной суши подвластной Кремлю, неужели и на территоріи ББК не нашлось менѣе гиблой дыры?

Дождь и вѣтеръ мечутся между бараками. Сосны шумятъ и скрипятъ. Низкое и холодное небо нахлобучилось почти на ихъ вершины. Мнѣ холодно и въ моей основательной кожанкѣ, а вѣдь это конецъ іюня... По двору колоніи, кое-гдѣ понасыпаны дорожки изъ гравія. Все остальное завалено гранитными обломками, мокрыми отъ дождя и скользкими, какъ ледъ...

..."Ликвидація безпризорности" встаетъ передо мною въ какомъ-то новомъ аспектѣ... Да — ихъ здѣсь ликвидируютъ... Ликвидируютъ, "какъ классъ".

Не узнаетъ, дѣйствительно, никто...

Я иду разыскивать начальника колоніи и, къ крайнему своему неудовольствію, узнаю, что этимъ начальникомъ является тов. Видеманъ, переброшенный сюда изъ ликвидированнаго подпорожскаго отдѣленія ББК.

Тамъ, въ Подпорожьи, я, и не безъ успѣха, старался съ товарищемъ Видеманомъ никакого дѣла не имѣть. Видеманъ принадлежалъ къ числу начинающихъ преуспѣвать совѣтскихъ администраторовъ и переживалъ свои первые и наиболѣе бурные припадки административнаго восторга. Административный же восторгъ въ условіяхъ лагерной жизни подобенъ той пушкѣ, сорвавшейся въ бурю съ привязи и тупо мечущейся по палубѣ фрегата, которую описываетъ Викторъ Гюго.

Видеманъ не только могъ цапнуть человѣка за икру, какъ это, скажемъ, дѣлалъ Стародубцевъ, онъ могъ цапнуть человѣка и за горло, какъ могли, напримѣръ, Якименко и Успенскій. Но онъ еще не понималъ, какъ понимали и Якименко и Успенскій, что цапать зря и не стоитъ, и невыгодно. Эта возможность была для Видемана еще относительно нова: ощущеніе чужого горла въ своихъ зубахъ, вѣроятно, еще волновало его... А можетъ быть, просто тренировка административныхъ челюстей?

Всѣ эти соображенія могли бы служить нѣкоторымъ психологическимъ объясненіемъ административнаго характера тов. Видемана, но съ моей стороны было бы неискренностью утверждать, что меня тянуло къ встрѣчѣ съ нимъ. Я ругательски ругалъ себя, что, не спросясь броду, сунулся въ эту колонію... Правда, откуда мнѣ могло придти въ голову, что здѣсь я встрѣчусь съ товарищемъ Видеманомъ. Правда и то, что въ моемъ сегодняшнемъ положеніи я теоретически былъ за предѣлами досягаемости административной хватки тов. Видемана: за всякія поползновенія по моему адресу его Успенскій по головкѣ бы не погладилъ. Но за всѣмъ этимъ оставались кое-какія "но"... О моихъ дѣлахъ и отношеніяхъ съ Успенскимъ Видеманъ и понятія не имѣетъ, и если бы я сталъ разсказывать ему, какъ мы съ Успенскимъ въ голомъ видѣ пили коньякъ на водной станціи, Видеманъ бы счелъ меня за неслыханнаго враля... Дальше: Медгора — далеко. Въ колоніи Видеманъ полный хозяинъ, какъ нѣкій феодальный вассалъ, имѣющій въ своемъ распоряженіи свои собственныя подземелья и погреба для консервированія въ оныхъ непотрафившихъ ему дядей. А мнѣ до побѣга осталось меньше мѣсяца... Какъ-то выходитъ нехорошо...

Конечно, хватать меня за горло Видеману какъ будто нѣтъ рѣшительно никакого ни повода, ни расчета, но въ томъ-то и дѣло, что онъ это можетъ сдѣлать рѣшительно безъ всякаго повода и расчета, просто отъ избытка власти, отъ того, что у него, такъ сказать, административно чешутся зубы... Вамъ, вѣроятно, извѣстно ощущеніе, когда очень зубастый, но еще весьма плохо дисциплинированный песъ, рыча, обнюхиваетъ вашу икру. Можетъ быть, и нѣтъ, а можетъ быть, и цапнетъ. Если цапнетъ, хозяинъ его вздуетъ, но вашей-то икрѣ какое отъ этого утѣшеніе?

Въ Подпорожьи люди отъ Видемана летѣли клочьями во всѣ стороны: кто на БАМ, кто въ ШИЗО, кто на Лѣсную Рѣчку. Я избралъ себѣ сравнительно благую часть — старался обходичь Видемана издали. Моимъ единственнымъ личнымъ съ нимъ столкновеніемъ я обязанъ былъ Надеждѣ Константиновнѣ.

Видеманъ въ какой-то бумажкѣ употребилъ терминъ "предговореніе". Онъ, видимо, находился въ сравнительно сытомъ настроеніи духа, и Надежда Константиновна рискнула вступить въ нѣкую лингвистическую дискуссію: такого де слова въ русскомъ языкѣ нѣтъ. Видеманъ сказалъ: нѣтъ, есть. Надежда Константиновна сдуру сказала, что вотъ у нея работаетъ нѣкій писатель, сирѣчь я, у него-де можно спросить, какъ у спеціалиста. Я былъ вызванъ въ качествѣ эксперта.

Видеманъ сидѣлъ, развалившись въ креслѣ, и рычалъ вполнѣ добродушно. Вопросъ же былъ поставленъ, такъ сказать, дипломатически:

— Такъ что-жъ, по вашему, такого слова, какъ "предговореніе", въ русскомъ языкѣ нѣтъ?

— Нѣтъ, — сглупилъ я.

— А по моему, есть, — заоралъ Видеманъ. — А еще писатель. Убирайтесь вонъ. Такихъ не даромъ сюда сажаютъ...

Нѣтъ, Богъ ужъ съ ними, съ Видеманомъ, съ лингвистикой, съ русскимъ языкомъ и съ прочими дискуссіонными проблемами. Блаженъ мужъ, иже не иде на совѣтъ нечестивыхъ и съ оными нечестивыми не дискуссируетъ...

___

А тутъ дискуссировать, видимо, придется. Съ одной стороны, конечно, житья моего въ совѣтской райской долинѣ или житья моего вообще осталось меньше мѣсяца, и чорта ли мнѣ ввязываться въ дискуссію, которая этотъ мѣсяцъ можетъ растянуть на годы.

А съ другой стороны, старый, откормленный всякой буржуазной культурой, интеллигентскій червякъ сосетъ гдѣ-то подъ ложечкой и талдычитъ о томъ, что не могу же я уѣхать изъ этой вонючей, вымощенной преисподними булыжниками, цынготной дыры и не сдѣлать ничего, чтобы убрать изъ этой дыры четыре тысячи заживо погребенныхъ въ ней ребятъ. Вѣдь это же дѣти, чортъ возьми!.. Правда, они воры, въ чемъ я черезъ часъ убѣдился еще одинъ, совершенно лишній для меня, разъ; правда, они алкоголики, жулики, кандидаты въ профессіональные преступники, но вѣдь это все-таки дѣти, чортъ побери. Развѣ они виноваты въ томъ, что революція разстрѣляла ихъ отцовъ, уморила голодомъ ихъ матерей, выбросила ихъ на улицу, гдѣ имъ оставалось или умирать съ голоду, какъ умерли милліоны ихъ братьевъ и сестеръ, или идти воровать. Развѣ этого всего не могло быть, напримѣръ съ моимъ сыномъ, если бы въ свое время не подвернулся Шпигель и изъ одесской чеки мы съ женой не выскочили бы живьемъ? Развѣ они, эти дѣти, виноваты въ томъ, что партія проводитъ коллективизацію деревни, что партія объявила безпризорность ликвидированной, что на семнадцатомъ году существованія соціалистическаго рая ихъ рѣшили убрать куда-нибудь подальше отъ постороннихъ глазъ — вотъ и убрали. Убрали на эту чортову кучу, въ приполярныя трясины, въ цынгу, туберкулезъ.