Иван Солоневич - Россия в концлагерe [дореволюционная орфография]

— Что, кулаковъ собираетесь изъ лагеря выцарапывать?..

Но я заявилъ, что по инструкціи ГУЛАГа такая функція существуетъ. Противъ инструкціи ГУЛАГа Богоявленскій, разумѣется, возражать не посмѣлъ. Правда, онъ этой инструкціи и въ глаза не видалъ, я — тоже, но инструкція ГУЛАГа, даже и несуществующая, звучала какъ-то внушительно.

Отъ тридцати пудовъ этихъ "дѣлъ" несло тяжкимъ запахомъ того же безправія и той же безграмотности. Здѣсь дѣйствовала та же схема: осмысленная безпощадность ГПУ и безсмысленное и безграмотное рвеніе актива. Съ папками, прибывшими изъ ГПУ, мнѣ не оставалось дѣлать рѣшительно ничего; тамъ стояло: "Ивановъ, по статьѣ такой-то, срокъ десять лѣтъ". И точка. Никакой "юридической помощи" тутъ не выжмешь. Городское населеніе сидѣло почти исключительно по приговорамъ ГПУ. Если и попадались приговоры судовъ, то они въ подавляющемъ большинствѣ случаевъ были мотивированы съ достаточной, по совѣтскимъ масштабамъ, убѣдительностью. Крестьяне сидѣли и по приговорамъ ГПУ, и по постановленіямъ безконечныхъ "троекъ" и "пятерокъ" — по раскулачиванію, по коллективизаціи, по хлѣбозаготовкамъ, и я даже наткнулся на приговоры троекъ по внѣдренію вѣточнаго корма — того самаго... Здѣсь тоже ничего нельзя было высосать. Приговоры обычно были формулированы такъ: Ивановъ Иванъ, середнякъ, 47-ми лѣтъ, 7/8, №, 10 лѣтъ. Это значило, что человѣкъ сидитъ за нарушеніе закона о "священной соціалистической собственности" (законъ отъ 7 августа 1932 года) и приговоренъ къ десяти годамъ. Были приговоры народныхъ судовъ, были и мотивированные приговоры разныхъ "троекъ". Одинъ мнѣ попался такой: человѣка засадили на 10 лѣтъ за кражу трехъ картошекъ на колхозномъ полѣ, "каковыя картофелины были обнаружены при означенномъ обвиняемомъ Ивановѣ обыскомъ".

"Мотивированные приговоры" были мукой мученической. Если и былъ какой-то "составъ преступленія", то въ литературныхъ упражненіяхъ какого-нибудь выдвиженца, секретарствующаго въ Краснококшайскомъ народномъ судѣ, этотъ "составъ" былъ запутанъ такъ, что — ни начала, ни конца. Часто, здѣсь же рядомъ, въ дѣлѣ лежитъ и заявленіе осужденнаго, написанное уже въ лагерѣ. И изъ заявленія ничего не понять. Соціальное происхожденіе, конечно, бѣдняцкое, клятвы въ вѣрности соціалистическому строительству и "нашему великому вождю", призывы къ пролетарскому милосердію. Одновременно и "полное и чистосердечное раскаяніе" и просьба о пересмотрѣ дѣла, "потому какъ трудящій съ самыхъ малыхъ лѣтъ, а что написано у приговорѣ, такъ въ томъ виноватымъ не былъ".

Изъ такихъ приговоровъ мнѣ особенно ясно помнится одинъ: крестьянинъ Бузулукскаго района Фаддѣй Лычковъ осужденъ на 10 лѣтъ за участіе въ бандитскомъ нападеніи на колхозный обозъ. Здѣсь же къ дѣлу пришита справка бузулукской больницы: изъ этой справки ясно, что за мѣсяцъ до нападенія и полтора мѣсяца послѣ него Лычковъ лежалъ въ больницѣ въ сыпномъ тифу. Такое алиби, что дальше некуда. Судъ въ своей "мотивировкѣ" признаетъ и справку больницы, и алиби — а десять лѣтъ все-таки далъ. Здѣсь же въ дѣлѣ покаянное заявленіе Лычкова, изъ котораго понять окончательно ничего невозможно. Я рѣшилъ вызвать Лычкова въ УРЧ для личныхъ объясненій. Активъ сразу полѣзъ на стѣнку: я разваливаю трудовую дисциплину, я отрываю рабочую силу и прочее и прочее. Но за моей спиной уже стояла пресловутая "инструкція ГУЛАГа", въ которую я, въ мѣру элементарнѣйшаго правдоподобія, могъ втиснуть рѣшительно все, что мнѣ вздумается. На этотъ разъ Богоявленскій посмотрѣлъ на меня не безъ нѣкотораго недовѣрія: "что-то врешь ты, братъ, насчетъ этой инструкціи". Но вслухъ сказалъ только:

— Ну, что-жъ. Разъ въ инструкціи есть... Только вы не очень ужъ этимъ пользуйтесь.

Вызванный въ УРЧ, Лычковъ объяснилъ, что ни о какомъ нападеніи онъ, собственно говоря, рѣшительно ничего не знаетъ. Дѣло же заключается въ томъ, что онъ, Лычковъ, находился въ конкурирующихъ отношеніяхъ съ секретаремъ сельсовѣта по вопросу о какой-то юной колхозницѣ. Въ этомъ соціалистическомъ соревнованіи секретарь перваго мѣста не занялъ, и Лычковъ былъ "пришитъ" къ бандитскому дѣлу и поѣхалъ на 10 лѣтъ въ ББК: не соревнуйся съ начальствомъ.

Въ особенно подходящій моментъ мнѣ какъ-то особенно ловко удалось подъѣхать къ Богоявленскому, и онъ разрѣшилъ мнѣ переслать въ Медгору десятка полтора такихъ дѣлъ для дальнѣйшаго направленія на ихъ пересмотръ. Это былъ мой послѣдній успѣхъ въ качествѣ юрисконсульта.

Сѣлъ я въ калошу изъ-за "дѣлъ по выясненію". Дѣла же эти заключались въ слѣдующемъ:

Территорія ББК, какъ я уже объ этомъ говорилъ, тянется въ меридіональномъ направленіи приблизительно на 1200 километровъ.

По всей этой территоріи идутъ непрерывные обыски, облавы, провѣрки документовъ и прочее: въ поѣздахъ, на пароходахъ, на дорогахъ, на мостахъ, на базарахъ, на улицахъ. Всякое лицо, при которомъ не будетъ обнаружено достаточно убѣдительныхъ документовъ, считается бѣжавшимъ лагерникомъ и попадаетъ въ лагерь "до выясненія". Onus probandi возлагается, по традиціи ГПУ, на обвиняемаго: докажи, что ты не верблюдъ. Человѣкъ, уже попавшій въ лагерь, ничего толкомъ доказать, разумѣется, не въ состояніи. Тогда мѣстное УРЧ черезъ управленіе ББК начинаетъ наводить справки по указаннымъ арестованнымъ адресамъ его квартиры, его службы, профсоюза и прочее.

Разумѣется, что при темпахъ мрачныхъ выдвиженцевъ такія справки могутъ тянуться не только мѣсяцами, но и годами. Тѣмъ временемъ незадачливаго путешественника перебросятъ куда-нибудь на Ухту, въ Вишеру, въ Дальлагъ и тогда получается вотъ что: человѣкъ сидитъ безъ приговора, безъ срока, а гдѣ-то тамъ, на волѣ семья попадаетъ подъ подозрѣніе, особенно въ связи съ паспортизаціей. Мечется по всякимъ совѣтскимъ кабакамъ, всякій кабакъ норовитъ отписаться и отдѣлаться — и получается чортъ знаетъ что... Изъ той кучи дѣлъ, которую я успѣлъ разобрать, такихъ "выясняющихся" набралось около полусотни. Были и забавныя: какой-то питерскій коммунистъ — фамиліи не помню — участвовалъ въ рабочей экскурсіи на Бѣломорско-Балтійскій каналъ. Экскурсантовъ возятъ по каналу такъ: документы отбираются, вмѣсто документовъ выдается какая-то временная бумажонка и дѣлается свирѣпое предупрежденіе: отъ экскурсіи не отбиваться... Мой коммунистъ, видимо, полагая, что ему, какъ партійному, законы не писаны — отъ экскурсіи отбился, какъ онъ писалъ: "по причинѣ индивидуальнаго пристрастія къ рыбной ловлѣ удочкой". При этомъ небольшевицкомъ занятіи онъ свалился въ воду, а когда вылѣзъ и высохъ, то оказалось — экскурсія ушла, а бумажка въ водѣ расплылась и разлѣзлась до неузнаваемости. Сидѣлъ онъ изъ-за своего "индивидуальнаго пристрастія" уже восемь мѣсяцевъ. Около полугода въ его дѣлѣ лежали уже всѣ справки, необходимыя для его освобожденія — въ томъ числѣ справка отъ соотвѣтствующей партійной организаціи и справка отъ медгорскаго управленія ББК съ приложеніемъ партійнаго билета незадачливаго рыболова, а въ билетѣ — и его фотографія...