Атанас Семерджиев - ...И многие не вернулись

— Вы предупредили нас об опасностях и о том, что можно вернуться… А теперь скажите, что нам предстоит делать.

Вела посмотрела прямо в глаза Атанасу Ненову, и это, кажется, его смутило.

— Ты вроде бы сердишься? — спросил он.

— Сержусь! Мы пришли сюда не для того, чтобы возвращаться.

Такой Велу я не знал. Голое ее звучал столь решительно, что мы почувствовали себя неловко.

— Ну хорошо! — улыбнулся Ненов. — Раз вы так решили, добро пожаловать!

Так Вела стала партизанкой.

В моей памяти сохранился один, может быть, несущественный эпизод, но с течением времени он кажется мне все более значительным.

Вела забрала из лавки своего отца довольно много мыла. Наверное, на нее произвели впечатление наши грязные рубашки и шеи. Она развязала узелок из домотканого полотна, и в нем оказалось прекрасное белое мыло с изображением петуха. По-настоящему добрые люди не любят разыгрывать из себя благодетелей, и Вела, стараясь преодолеть смущение, начала раздавать мыло всем подряд. Покончив с этим делом, она взмахнула платком и виновато улыбнулась:

— Больше нет…

— Бакалея обанкротилась! — рассмеялся Георгий Шулев.

— А сама что, без мыла осталась? — спросил я.

Вела посмотрела на меня так, точно я задал абсолютно бессмысленный вопрос, и ответила:

— Пока я стану такой же грязной, как вы, мы снова найдем мыло.

Мы совершили нападение на лесное хозяйство Кьошка. Георгий Кацаров с группой из сорока партизан окружил лесничество и населенный пункт, а мы направились к фабрике, пробираясь между огромными бревнами, штабелями досок и балок. Рабочие с изумлением смотрели на нас.

Несколько партизан проникли в здание фабрики. Люди, работавшие в просторном помещении, замерли на своих местах. Машины работали вхолостую — никто не обращал на них внимания.

— Товарищи! Остановите лесопильные рамы! — крикнул Георгий Чолаков. — Хватит вам работать на немцев!

В цехах фабрики появились и остальные партизаны. Рабочие, поняв, в чем дело, стали останавливать машины. Иные, догадавшись, что мы собираемся поджечь фабрику, встревожились за работу, за кусок хлеба. Одна женщина упала в обморок. Вела бросилась приводить ее в чувство, намочила платок и положила ей на лоб. Женщина раскрыла глаза и, увидев склонившуюся над собой партизанку, которая что-то говорила ей, уставилась на нее ошалелыми глазами, словно поражаясь, что та умеет говорить человеческим голосом.

Наша группа действительно намеревалась поджечь фабрику. В машинном отделении мы обнаружили бочку с машинным маслом, канистры с бензином и много ветоши. Облили пол бензином, а затем вылили и все масло. Из ветоши сделали факелы. Несколько рабочих помогли нам спять с машины толстые кожаные ремни.

— Возьмите их. Они вам пригодятся… — говорил механик.

Георгий Чолаков заложил тротиловые шашки.

— Все во двор! Выходите! — скомандовал он.

Фабрика уже горела с разных концов, а Чолаков все еще не выходил. Весь в саже, с горящим факелом в руках, он носился по задымленному помещению и поджигал все новые кучи опилок и щепок.

— Хватит, кончай! — требовали мы.

Отовсюду полыхали языки пламени, но внутри помещения пожар разгорался слабо. Больше того, огонь там даже стал утихать. Густые клубы дыма словно бы гасили пламя. Мы стояли в стороне и волновались: а вдруг пожар стихнет?

Раздавшийся мощный взрыв эхом разнесся в тревожной ночи. Одна из стен фабрики с шумом обрушилась, и к небу с треском, с мириадами искр взметнулись клубы дыма и языки пламени. В лицо ударила горячая волна воздуха. Завороженная Вела смотрела на это зрелище и говорила:

— Крепко мы им насолили… Уж раз борьба, так настоящая!

Кто-то ей сказал:

— Завтра они пойдут за нами по пятам.

Вела ответила:

— Карательные акции свидетельствуют не о силе, а о слабости врага…

Громко цокали копыта перегруженных мулов, а у нас за спиной продолжали с грохотом обрушиваться стены подожженной фабрики.

Через несколько дней после этой операции группа партизан отправилась в район Чепино с задачей организовать снабжение продовольствием. Сотни полицейских и жандармов блокировали горы вокруг Батака. Вышли мы ночью. Вперед выслали дозор — двух товарищей из Батака, хорошо знавших местность. Наша колонна вышла на широкую поляну Картела. При лунном свете отчетливо вырисовывались несколько хозяйственных построек лесничества. Неожиданно раздались звуки ботал и тотчас же загадочно умолкли. Мы предположили, что где-то поблизости пасут скот, и продолжали двигаться вдоль леса. Пересекли шоссе Батак — Беглика и повернули к лесному массиву, где намеревались отдохнуть.

Все с ног валились от усталости, но Вела упорно шла вперед.

— Весь народ должен знать о нас и последовать за нами, а мы вынуждены действовать втихомолку, — произнесла она и, подумав, добавила: — А эхо все равно разносится по всей стране…

Она хотела сказать еще что-то, но ее слова перекрыла пулеметная очередь. Засада! Вероятно, стреляли и из винтовок, но мы слышали только пулемет. Вспышки выстрелов виднелись где-то возле самой опушки.

Мы бросились на землю и открыли огонь. Кто-то застонал. Наш это или полицейский? Над головой вспыхнули осветительные ракеты, и в их мертвом свете все вокруг словно пришло в движение. Закружились тени от росших на поляне елей, и казалось, что бараки лесничества сначала приподнялись, а потом осели. Разорвалось несколько ручных гранат, и на нас посыпались комья земли. Я крикнул, что надо отходить, но мой голос прозвучал как-то странно и глухо, и мне показалось, что меня никто не слышит. На зубах скрипел песок.

Я выстрелил два-три раза, но даже не расслышал своих выстрелов. Партизаны поползли в чащу леса. На нас падали скошенные пулями ветки.

Я приподнялся, укрывшись за каким-то пнем, и огляделся.

Пулемет продолжал строчить, но поляна снова утонула во мраке. Вокруг меня по лесу двигались какие-то люди, но мне не удавалось их рассмотреть. Я слышал только шаги и тяжелое дыхание.

— «Дунай»!.. «Дунай»!..

Я в третий раз произнес пароль, но мне никто не ответил. А звук шагов удалялся в глубину леса. И я последовал туда же. Наконец я наткнулся на двух товарищей. У меня отлегло от сердца.

Мы направились к сборному пункту у пещеры за Чепино. Шли молча. Нам не терпелось узнать, где остальные, кого ранило, многие ли погибли.

Прошло довольно много времени, прежде чем мы напали на следы: через покрытую мокрым снегом поляну прошли люди, причем в том же направлении, в котором двигались и мы. Прибавив шагу, мы вскоре догнали Велу, Геру и еще двоих партизан.

Еще издалека мы вполголоса произнесли пароль — так, что его мог расслышать и понять только знающий. Нам ответили.