Игорь Ротарь - Войны распавшейся империи. От Горбачева до Путина [калибрятина]

Мне, и Я в нем, тот приносит много плода; ибо без Меня не можете делать ничего» (Ин. 15, 5).

Но что значит пребывать в Господе? Что пережил отец Анатолий, находясь в плену прежде

мученической кончины? Существует некий непреложный духовный закон, общий для всех.

Когда в сердце благодать, Сам Господь как будто несет нас на руках через все преграды. Но

наступает время, когда благодать как будто оставляет нас и мы должны идти сами. Потому наше

слово сегодня и всегда – о верности долгу», – пишет протоирей Александр.

Мученическая гибель отца Анатолия показала новую тревожную тенденцию: появление

враждебности к христианам у части российских мусульман. Традиционно отношения между

мусульманами и христианами в России (да и во всем бывшем Союзе) были достаточно хорошие.

Например, во время гражданской войны в Таджикистане даже радикальные исламисты говорили

мне, что мусульмане всегда уважали людей писания (христиан и иудеев). У стен душанбинской

мечети (внутри здания всем верующим не хватало места) я среди молящихся мусульман

наблюдал и крестящихся на мечеть русских юродивых; их никто не трогал.

Отношение к христианам в Чечне стало меняться во время первой чеченской войны. Так,

один раз при мне полевой командир заявил пленным русским солдатам: «Вы тут своими

нательными крестами не хвастайтесь, нам, мусульманам, это ни к чему».

Достаточно много писали и о российском солдате Евгении Родионове, которого, как

утверждает его мать, боевики обезглавили за отказ снять нательный крест и принять ислам.

Протоирей Александр Шаргунов и ряд других известных священников выступили за

канонизацию Евгения, однако синодальная комиссия пришла к выводу, что нет достаточных

доказательств того, что солдат действительно был убит из-за отказа отречься от христианства.

Однако, в любом случае, автор может засвидетельствовать, что если пленный российский

солдат принимал ислам, то обращение с ним становилось гораздо более гуманным. Например, я

встречал таких новообращенных мусульман в чеченских семьях, живших в них фактически на

правах родственника.

Особенно часто нетерпимо относились к христианам боевики-«ваххабиты». Интересно и

отношение к христианам чеченского террориста Тамерлана Царнаева, устроившего взрыв на

марафоне в Бостоне. Как вспоминают очевидцы, Тамерлан прервал службу в бостонской мечети,

когда имам привел пастве в качестве примера Мартина Лютера Кинга. По мнению Царнаева,

мусульманину нечему учиться у христианина.

Такой подход к христианам (не как к людям писания, а как к врагам) достаточно характерен

для боевиков Исламского государства (ИГ) в Сирии, Ираке и Египте, где нападение на

христианские церкви стало уже почти рутинным явлением.

Похоже, что это отношение к христианам получает все большее распространение и среди

северокавказских радикалов. Так, 18 февраля 2018 года во время празднования Масленицы в

православном храме дагестанского города Кизляр молодой местный житель, накануне

присягнувший «Исламскому государству» (ИГ), открыл стрельбу по прихожанам из охотничьего

ружья, крича: «Аллах Акбар!» ИГ взяла на себя ответственность за этот теракт, в результате

которого погибло пять женщин.

Увы, поскольку количество сторонников Исламского государства увеличивается как на

Кавказе, так и в Средней Азии, нет никакой уверенности, что подобные кровавые бойни не

повторятся вновь.

4. Живущие по законам шариата анклавы в Дагестане

По законам шариата жили не только в Чечне, но и в отдельных анклавах Дагестана, где были

де-факто созданы микрохалифаты. Конечно, не случайно, что шариат стал внедряться именно в

тех селах, где были сильны позиции «ваххабитов».

Наиболее крупным таким анклавом была так называемая Кадарская зона, где местные жители

(даргинцы по национальности) провозгласили «отдельную исламскую территорию».

«Территория» располагалась в Кадарском ущелье; в нее входило крупное село Карамахи, а также

селения Чабанмахи, Кадар и Ванашимахи. Кадарскому микрохалифату оказывал личное

покровительство знаменитый чеченский полевой командир арабского происхождения Хаттаб,

женившийся на местной девушке.

Село Губден

Я побывал в Карамахи в 1998 году. На въезде в село меня встретил плакат: «Вы въезжаете на

территорию, живущую по законам шариата. Ввоз алкоголя и наркотиков запрещен!» Здесь же

располагался вооруженный пост. Вежливые бородачи тщательно изучили мое журналистское

удостоверение, проверили содержимое моего рюкзака («Вдруг, водку с собой везешь! Знаем мы

вашего брата-репортера!») и лишь затем пропустили меня в село.

То, что я увидел, мало походило на привычный для меня Дагестан. Больше всего поражала

ухоженность улиц, добротность домов. Практически во дворе каждого дома стояли «КамА3»

(почти все местные жители работали дальнобойщиками) и дорогая иномарка. Одетые в паранджу

женщины отказывались отвечать на мои вопросы, а вот их мужья с бородами по пояс были

вполне словоохотливы.

– Мы не пьем, не курим и, как настоящие мусульмане, много работаем. Именно в этом секрет

нашего богатства. Однако за годы советской власти сложилось целое поколение людей, которых

раздражает, когда люди ведут жизнь настоящего мусульманина. Именно такие кафиры и дали

нам кличку «ваххабиты», – утверждал в беседе со мной один из лидеров мусульманской общины

села Карамахи Мухтар Атаев.

Хотя Атаев и настаивал, что местные жители занимаются «мирным трудом», он не отрицал,

что местные салафиты вооружены самым современным оружием, и у них есть даже зенитные

установки.

– Мы мирные люди и ни на кого не собираемся нападать. Оружие нам нужно лишь для того,

чтобы Кремль не напал на нашу исламскую территорию, – объясняет мне Атаев.

– А помогут ли вам в случае вторжения российских войск чеченцы? – спрашиваю.

– Конечно же, чеченские братья придут нам на помощь, но не только они. Наш учитель

Хаттаб женат на девушке из нашего села и считает Карамахи своим домом, и этот великий

мусульманин не останется в стороне, если в наш дом постучится беда.

Я было хотел поспрашивать моего нового знакомого еще по военной тематике, но он

деликатно перевел разговор на другую тему:

– Все, ни слова больше о войне! Наше главное оружие – это знания. Пойдемте, я покажу вам

наш аналитический центр, чтобы вы не думали, что беседуете с какими-то деревенскими