Игорь Ротарь - Войны распавшейся империи. От Горбачева до Путина [калибрятина]

русским правилам», когда женщины сидят рядом с мужчинами в автобусе, в магазинах продается

спиртное, а по телевизору показывают фривольные сцены.

«Поймите, мы, таджики, совсем другие, чем русские. Вот как-то брать у меня интервью

пришла американская журналистка, одетая в шорты. Я искренне хотел ей помочь, но ее наряд

настолько смущал меня, что разговор не получился», – откровенничал со мной заместитель

председателя партии Мухамадшариф Химатзода.

Справедливости ради стоит отметить, что среди членов оппозиции попадалось немало

образованных и вполне светских людей. Причем не только среди «демократов»

и националистов – люди достаточно широких взглядов встречались и среди исламистов.

В качестве примера можно назвать заместителя председателя «Объединенной оппозиции»,

бывшего казикалона (глава мусульман) Акбара Тураджонзода. Пожалуй, более всего в этом

человеке поражали два качества: удивительная гибкость, умение настроиться «на волну»

собеседника и почти детское любопытство. Как-то во время межтаджикских переговоров в

Исламабаде я брал у него интервью в его номере, и вдруг на улице заиграла громкая музыка.

Полноватый священнослужитель проворно вскочил на кровать и стал выглядывать в окно.

Поняв, что это пакистанцы играют свадьбу, лидер оппозиции вернулся в кресло и как ни в чем не

бывало продолжил беседу.

Во дворе своего дома

Этот прекрасно говорящий по-русски, живой и обаятельный человек очень любил общаться с

иностранными журналистами. Главной его задачей было убедить «этих скептиков», что

оппозиция «это не средневековые малограмотные фанатики», а образованные и терпимые к

чужому мнению люди. В то же время и бывший казикалон, и его единомышленники не пытались

скрывать, что хотят дистанцироваться от России, а родственный по культуре Иран им гораздо

ближе, чем бывшая метрополия.

«Хотя сейчас Таджикистан формально и независим от России, но на деле он по-прежнему

ваша колония. Наши же противники – это те, кто мечтает о возрождении СССР, это те таджики,

кто забыл о своих корнях и готов смириться с русской ассимиляцией. Только после нашей

победы таджики станут свободными!» – убеждал меня Акбар Тураджонзода.

«Рука Кремля»?

В разговорах со мной лидеры оппозиции часто говорили мне о «руке Кремля», о том, что в

реальности они воюют не с «Народным фронтом», а с Россией. Как признался один из

активистов Партии исламского возрождения, нападение на российскую 12-ю погранзаставу из

Афганистана было подготовлено оппозицией, чтобы заставить Кремль прекратить оказывать

помощь «Фронту».

Однако в реальности по-настоящему убедительных и неопровержимых доказательств помощи

Москвы «красным» не было. Да, в сентябре 1992 года во время наступления исламской

оппозиции офицер расположенной в Таджикистане 201-й российской дивизии Махмуд

Худобейрдыев вывел российские танки и направил их на помощь Сангаку Сафарову. Этот

эпизод, по мнению многих, переломил ситуацию в гражданской войне, и именно с него началось

наступление антиисламистов. Однако, по версии Москвы, Худобейрдыев действовал по

собственной инициативе.

Весьма интересны и признания скандально известного экс-полковника ГРУ Владимира

Квачкова, который утверждает, что руководство России, Узбекистана и Казахстана поручило ему

организовать антиисламистское движение в Таджикистане. Как утверждает Квачков, для этой

цели не удалось подобрать другого лидера, кроме как «чисто советского человека», уголовника с

23-летнем стажем Сангака Сафарова. Но опять же – нет твердой уверенности в том, что

полковник не преувеличивает своей «роли в истории».

Имам с детьми

Но вне зависимости от того, помогал или нет Кремль «Народному фронту», у Кремля были

достаточно серьезные резоны поддерживать противников оппозиции. «Народный фронт»

однозначно ориентировался на Россию, был согласен на то, чтобы Таджикистан стал российским

сателлитом. Если же победила бы оппозиция, новые власти, в лучшем случае, смотрели бы на

бывшую метрополию лишь как на одну из стран, с которыми они поддерживают

дипломатические отношения. Ни о каких тесных политических союзах не могло бы идти и речи.

Но, как показывает иранский опыт, скорее всего, исламисты бы быстро расправились со

своими демократическими союзниками, и в Таджикистане было бы создано исламское

государство, откровенно враждебное «кафирской» России. Поэтому бывший активный

«фронтовик», а ныне таджикский президент Эмомали Рахмон – более удобный для нашей страны

вариант, чем кто-то из лидеров оппозиции.

Кстати, если бы в те годы у власти в России находился Владимир Путин, то, скорее всего,

Россия бы в открытую помогла «Народному фронту» (как помогала Башару Асаду в Сирии).

Повод для такой помощи был вполне убедительный: ведь оппозиция свергла законного

президента Рахмона Набиева, и формально «Народный фронт» действительно выступал за

восстановление конституционного строя. Отметим, что в итоге «красные» все равно победили, а

в случае деятельной помощи им России это бы произошло гораздо быстрее и жертв было бы

меньше.

Считалочка

Однако «Восток – дело тонкое», и в гражданской войне в Таджикистане значение имела не

только идеология. Дело в том, что таджики так и не сформировались в единую нацию: каждый

регион имеет свой диалект и свои особые обычаи. Во время войны выходцы из Худжанда и

Куляба воевали за «красных», а гармцы и памирцы за «исламо-демократов». При этом

этническими чистками не гнушались обе противоборствующие стороны. Очень популярной

тогда была проверка с помощью детской считалочки, выявлявшей диалект того или иного

региона. Если «экзаменуемый» произносил считалочку «неправильно», то его тут же убивали.

Уже после войны, в начале 2000-х, в одном из кишлаков Гарма на юге Таджикистана я

познакомился с директором местной школы Азизом. Меня поразил взгляд этого человека –

казалось, что он воспринимает окружающий его мир не как реальность, а как декорации

надоевшего спектакля.

За несколько лет до этого Азиз был полевым командиром оппозиции. Однажды в его кишлак

на пограничной реке Пяндж нагрянули кулябцы и стали поджигать дома. Азиз с афганского

берега наблюдал в бинокль, как горит его дом. Ночью он переправился через реку и пришел на