Пол Престон - Франко. Биография

Франко ошибочно считал, что его представление о ситуации в Испании соответствует действительности, а не порождено самомнением. Это явствует из того поразительного факта, что генералиссимус писал художественное произведение, когда Европу уничтожала война, а Испанию — голод. «Раса» представляла собой романтизированное описание испанской семьи, подобной семье самого Франко, и была первоначально написана в жанре киносценария, а опубликована как роман. Замысел произведения — показать жизнь галисийской семьи в определенный исторический период: от крушения испанской империи в 1898 году до Гражданской войны. Главная героиня книги — мать семейства — донья Исабель де Андраде. Как и Пилар Баамонде, мать Франко, глубоко религиозная донья Исабель одна растит трех сыновей и дочь. Это ласковая, но сильная женщина. Но Пилар бросил отец Франсиско, распутник и игрок, а в романе муж доньи Исабель — герой моряк, погибший на кубинской войне.

«Раса» создавалась в конце 1940 — начале 1941 года. Франко диктовал книгу, ходя взад-вперед по своему кабинету. Затем текст был передан журналистам Мануэлю Аснару и Мануэлю Алкону (Halcdn) для литературной обработки. Когда каудильо спрашивали, как он в такой напряженный период мог выкроить время для написания художественного произведения, он отвечал, что при разумном распорядке дня все возможно. Романтический тон книги показывает, как сильно он был оторван от реальных условий испанской жизни.

В расцвете политической карьеры Франко изобразил в своем романе, как провидение ниспослало Испании каудильо. Казалось, по мере осуществления амбиций Франко прошлое становилось все более неприемлемым для него. Реальная семья Франко подменена в романе аристократической — идальгос, — хотя и выбор автором литературного псевдонима Хаиме де Андраде, фамилии старинного дворянского рода, с которым Франко был отдаленно связан через родителей, — почти не оставляет сомнений в социальных ориентирах автора. «Раса» дает ключ к пониманию мотивов, питавших честолюбивые помыслы каудильо. Через своего героя, Хосе Чурруку, он романтизирует своих родителей, свое детство и социальное происхождение, но вставляет упоминание и о себе самом — прославленном и всевидящем каудильо.

Выбор названия отражал тогдашнее увлечение Франко нацизмом, и по внутренней логике герой и его семья будто были средоточением всего самого ценного в испанской «расе». По мнению автора, именно эти качества способны спасти Испанию от пагубных иностранных влияний — либерализма, франкмасонства, социализма и коммунизма. Этих бесов, как считал Франко, он и изгонял в период Гражданской войны и в своей последующей борьбе с левыми. Сначала каудильо создает новую историю своей жизни, а затем, установив диктатуру, переделывает испанскую историю периода 1936 — 1975 годов. Одно слово вытекает из другого. В книге он приобретает идеальную семью и героического отца. В политической жизни Франко станет правителем Испании — властным отцом тесно спаянной семьи. С первых дней Гражданской войны Франко отождествлял себя с Испанией, точнее, с собственной версией Испании, что больше говорит об его неврозах, чем о патриотизме. Вскоре после того, как был написан сценарий, начались съемки фильма. Их финансировал недавно созданный Всеиспанский Совет (Consejo de Hispanidad), возглавляемый Хосе Луисом Сайнсом де Эредиа. Располагая государственными средствами, Сайнс де Эредиа пригласил на главную роль одного из известных романтических актеров испанского кино того времени Алфредо Майо. Прообразом его героя был сам Франко 63. На первом просмотре фильма — для самого узкого круга — каудильо не раз пускал слезу 64. В течение следующих тридцати лет он смотрел «Расу» неоднократно 65.

Дух воинствующего империализма «Расы» характерен и для некоторых высказываний Франко того времени, и это позволяет предположить, что каудильо вполне искренне говорил о скором присоединении Испании к войне на стороне Гитлера. Но Риббентропу было мало обещаний. На отчет Шторера о беседе с Франко 20 января он ответил резким посланием и поручил передать его каудильо слово в слово. Там Риббентроп без обиняков утверждал: «Без помощи фюрера и дуче сегодня не было бы ни Националистической Испании, ни каудильо». Германский министр иностранных дел категорически отрицал, что Англия окажет помощь Испании, и, напротив, считал только Германию способной эффективно поддержать ее. Полагая, что война уже выиграна, он неохотно отмечал: «Закрыть Средиземное море, взяв Гибралтар, значит ускорить окончание войны. Это также открыло бы Испании путь в Африку со всеми вытекающими из этого возможностями. Для Оси, однако, эта акция приобретет стратегическое значение только в том случае, если провести ее в ближайшие недели. Иначе другие военные операции сделают это ненужным». Осудив «двусмысленное и нерешительное поведение» Испании, Риббентроп закончил послание ультиматумом: «Если только каудильо не присоединится к войне немедленно на стороне держав Оси, правительство Рейха предвидит конец Националистической Испании». Шторер тщетно пытался убедить Риббентропа смягчить тон письма 66.

Послание было передано каудильо в четверг 23 января 1940 года. Франко «горячо утверждал, что он никогда не колебался и безоговорочно встал на сторону стран Оси, испытывая как человек чести благодарность к ним, и мысль избежать участия в войне не посещала его». Франко пространно и, видимо, искренне оправдывался, объясняя затягивание своего вступления в войну причинами экономического порядка. Глубоко уязвленный обвинениями Риббентропа, он решительно утверждал, что не отклонялся «ни на миллиметр от своего германофильского курса» и не делал никаких политических уступок Союзникам. Штореру стоило большого труда направить беседу в русло обсуждения центрального вопроса. Наконец он заявил, что, если Франко выполнит хорошо известное требование о вступлении Испании в войну, причем в сроки, установленные Третьим рейхом, Германия приступит к предварительной поставке товаров Испании. Франко сказал, что Совету обороны поручено изучить вопрос. Серрано Суньер считал: Германия, не оказавшая помощи Испании, должна принять на себя ответственность за то, что эта страна не готова к боевым действиям. Шторера расстроил «бесконечный уход в детали и отговорки не по существу», Франко казался ему нерешительным в сравнении с более твердым Серрано Суньером, однако Шторер сказал, что решение следует принять быстро, и Франко согласился 67.

Получив отчет Шторера о беседе с Франко 23 января 1941 года, Риббентроп дал новые указания послу. Последнему предстояло зачитать каудильо еще более жесткое послание, чем предыдущее. Так как до понедельника 27 января встретиться с Франко оказалось невозможно, документ был вручен Серрано Суньеру. Он, в частности, гласил: «Только немедленное вступление Испании в войну имеет для Оси стратегическое значение и только таким путем генерал Франко может еще успеть, для разнообразия, хоть раз оказать услугу Оси». Риббентроп настаивал, чтобы каудильо доверил Оси выбор даты вступления Испании в войну и требовал «окончательного ясного ответа» 68.