Пол Престон - Франко. Биография

Ранее в том же году распространились слухи, что именно новому кабинету предстоит передать власть дону Хуану 78. Увеличив число фалангистов в правительстве, Франко закрыл этот вопрос. К тому же Фаланга политически устарела, а это означало, что каудильо может рассчитывать на лояльность тех, кому больше некуда податься. Он знал, что, продавая суверенитет страны Соединенным Штатам совместно с фалангистами, уменьшит возможность негативного националистического всплеска. Прирученный Раймундо Фернандес Куэста вернулся в правительство на пост министра — генерального секретаря Движения, а Хосе Антонио Хирон остался министром труда. С той же нагловатостью, с какой некогда Франко навязывал всем свои теории двух и трех войн, он начал привлекать в союзники самую мощную демократию в мире, набрав команду, почти сплошь из противников либерализма 79.

В известном смысле удивительно, что Карреро Бланко остался связующим звеном и даже бьш возведен в министерский ранг, чтобы, по словам Франко, освободить его от обязанности каждую пятницу выступать на .заседаниях кабинета 80. В конце осени 1950 года прошел слух, что из-за семейных неприятностей Карреро Бланко впал в немилость. Донья Кармен в таких делах была непреклонна. В конце октября 1950 года Франко и донья Кармен посетили Канарские острова, где возобновили отношеня с Лоренсо Мартинесом Фусетом и его женой. В информированных кругах заговорили о том, что бывший юрисконсульт скоро выйдет из тени и займет место Карреро. Но Мартинес Фусет отказался возвращаться в политику 81. Карреро же удалось уладить свои семейные проблемы. Утверждали, будто в этом ему помог молодой католический профессор права по имени Лауре-ано Лопес Родо. В новом правительстве, сформированном, как и в 1945 году, из приверженцев Франко, Карреро Бланко, самый преданный ему, реабилитировал себя и стал начальником политического штаба.

Если в политическом смысле этот кабинет принадлежал прошлому, то в экономической сфере его сформирование было отмечено знаменательным событием. Американцы настаивали на необходимости экономической либерализации, и Хуан Антонио Суансес, многолетний друг Франко и создатель политики автаркии, был снят с поста министра промышленности и торговли. Его место заняли два министра. Теперь торговлей ведал экономист с изворотливым умом Мануэль Арбуруа, а промышленностью — Хоакин Планелль (Planeli), артиллерийский генерал, воевавший под Алусемасом в 1925 году, в 30-е годы — военный атташе в Вашингтоне, а до 1951 года — вице-президент ИНИ — Национального института промышленности. Низменная симпатия каудильо к политике автаркии проявилась в том, что он оставил Суансеса на посту президента ИНИ, поэтому тот мог по-прежнему оказывать влияние на экономическую политику в целом. Семидесятитрехлетний Хоакин Бенхумеа — про него говорили, что он «усталый, глухой и больной и последние два года постоянно просит об отставке», — был наконец освобожден от должности министра финансов 218 218 Бенхумеа был назначен на пост управляющего банком Испании, который и занимал до конца жизни. Он умер в 1963 году в возрасте 85 лет. , занимаемой с 1939 года 82. Его место занял Франсиско Гомес-и-Льяно, серый функционер.

Новому кабинету предстояло попытаться открыть испанскую экономику для внешнего рынка. Франко хотел создать себе более приемлемый имидж для Организации Объединенных Наций, но он не мог разрушить свою диктатуру, не совершив при этом политического самоубийства. За американскую помощь он расплатился отказом от автаркии. Награда за эту жертву сулила многое: поначалу — дружбу Соединенных Штатов, а в конечном счете — экономический рост 83. В связи с этим начала увеличиваться дистанция между Франко и его режимом. Быстро приближалось время, когда для руководства экономикой понадобятся не старые военные дружки, а хорошо подготовленные технократы. Это было вне понимания каудильо. Его озадаченность совпадала — особенно после 1953 года и альянса с Соединенными Штатами — с ощущением, что он заслужил передышку и может позволить себе ее.

В Лондоне и Париже считали, что американцы, ведя переговоры с каудильо, подрывают моральное превосходство западного блока. Французы, в частности, опасались, что, заключив альянс с Испанией, американцы в случае советского нападения бросят Францию на произвол судьбы и окопаются за Пиренеями. Франко быстро сообразил, что представилась возможность столкнуть лбами западных союзников. В августе 1951 года он дал бесстыдно циничное интервью еженедельнику «Ньюсуик». Его высказывания, пестревшие антиколониальной риторикой, рассчитанной на американскую публику, давали понять, что реакционные империалистические предубеждения британских правых и опасные страсти британских социалистов препятствуют созданию крепкого антикоммунистического союза между Испанией и Соединенными Штатами. Американские читатели были, вероятно, удивлены таким утверждением Франко: «Поскольку мы с опережением в пятнадцать лет ведем борьбу с политическими, социальными и экономическими проблемами нашего времени, значит, стоим ближе к их разрешению, чем другие европейские страны» 84.

Каудильо пытался внушить американцам, что раз у власти в Британии находятся лейбористы, то лишь шаг отделяет британских лидеров от настоящего коммунизма. Однако он обрадовался, когда в октябре 1951 года консерваторы вернулись к власти. Теперь обе атлантические державы стали заинтересованы в стратегическом вкладе Испании, что безгранично упрочило позиции Франко. Все лицемерие его проамериканизма, выраженного в интервью журналу «Ньюсуик», проявилось 7 ноября 1951 года, когда он снова дал аудиенцию графу Бессборо, который привез неофициальное послание Энтони Идена, вновь занявшего пост министра иностранных дел. В послании высказывалось намерение развивать в будущем корректные и дружественные отношения с Испанией. Каудильо, просияв от радости, заметил, что Испания и Англия — старые друзья 219 219 Как и многие другие, Бессборо оказался под впечатлением спокойной и дружелюбной манеры общения Франко: «Я подумал: как же не похож каудильо на типичного диктатора. Говорит он так просто, вежливо и естественно, мерным и тихим голосом. Диктатор проявляется лишь в его абсолютном убеждении, что всякое выраженное им мнение неоспоримо и является последним словом по данному вопросу. Но справедливости ради следует добавить, что слушает он весьма терпеливо и с добрым юмором воспринимает сказанное». . Конфиденциальным тоном Франко заявил, что, к большому сожалению, у Соединенных Штатов нет четкой политики. Бессборо спросил его, считает ли он, что Трумэн и Ачесон делают успешный вклад в мировые дела. Франко, усмехнувшись, ответил, что они, вероятно, устали быть всеобщим посмешищем 85.