Пол Престон - Франко. Биография

В то же утро каудильо послал за Арресе, который пребывал в стороне от политики с 1945 года. Когда в половине седьмого вечера 14 февраля тот приехал в Пардо, Франко обрисовал ему драматическую картину — угрозы, исходящие от либералов, и неподчинение фалангистов. Каудильо сказал, что ему нужен человек, способный навести порядок в Фаланге, не создавая при этом впечатления, что он подавляет ее деятельность. Арресе занимался этой работой после кризиса 1942 года, поэтому почти не вызывало сомнений, что его услугами снова воспользуются. Арресе видел причину нынешнего кризиса главным образом в том, что правительство не чисто фалангистское, а коалиционное, поэтому убежденно доказывал Франко, будто Фернандес Куэста — жертва собственного великодушия. Каудильо предложил Арресе взять на себя программу конституционных приготовлений к послефранкистскому периоду — год назад он поручил это Фернандесу Куэсте, — и, поломавшись для виду, Арресе согласился 72. Фернандес Куэста и Руис Хименес были официально отставлены 16 февраля.

Каудильо вернул к себе Арресе, чтобы проявить солидарность с Фалангой и придать ей внешне убедительный вид. Однако амбициозные планы Арресе скоро спровоцируют тревожащую поляризацию во франкистской коалиции. Место Руиса Хименеса занял другой фалангист, Хесус Рубио Гарсиа-Мина, консервативный профессор, позиция которого по недавним беспорядкам определялась словами «учащиеся должны учиться» (estudiantes a estudiar) 73. В отличие от перемен в кабинете 1945 и 1951 годов, сейчас не произошло запланированного и продуманного исправления курса, а скорее срочный ремонт на ходу. Арресе не подходил для такой ситуации, поскольку его амбиции настораживали. Рубио же не хватало воображения. Однако у Франко была лишь одна возможность — держаться за Фалангу. Такой выбор казался дерзким в 1945 и 1951 годах, когда уступки монархистам казались неизбежными. Частичная перетасовка 1956 года не отличалась ни дерзостью, ни смелостью. Каудильо не мог бросить Фалангу, не связав судьбу с теми высшими армейскими офицерами, которые желали восстановления монархии — притом не когда-то впоследствии, а очень скоро. Арресе был не из тех, с кем стоило связывать долгосрочные планы. Вспышка фалангисгского насилия в феврале 1956 года была симптомом смертельной агонии, а вовсе не молодости и жизнеспособности организации. Рефлекторная реакция Франко на кризис 1956 года впервые обнаружила, что он уже не доминирующая фигура. Занятый марокканской проблемой, он недооценивал серьезности кризиса, не контролировал события, а проявлял инертность 74.

То, что каудильо инстинктивно выступил в поддержку ведущей роли Фаланги, вполне понятно, поскольку между ним и ею существовала взаимозависимость. Франко ответил так не только из-за кризиса в феврале 1956 года, но также и потому, что появились доказательства недовольства твердых фалангистов, которое все усиливалось после его сближения с доном Хуаном, начавшегося год назад. В конце 1955 года лидеры Фаланги в Мадриде представили каудильо меморандум с требованием скорейшего осуществления их «нависшей революции» под исключительным контролем Фаланги. По существу это был проект создания еще более тоталитарной однопартийной государственной структуры 75. Назначение Арресе в значительной степени стало ответом на эти настроения. Как министр-секретарь, он постарается, используя пассивность Франко, воплотить в жизнь многие рекомендации меморандума. Однако в условиях 50-х годов, когда Испания медленно интегрировалась в западный капитализм, тоталитарный фалангизм не мог быть серьезным долгосрочным выбором.

Неадекватный ответ каудильо на кризис февраля 1956 года проистекал из того, что Франко, желающему почивать на лаврах и наслаждаться превосходством над всеми, пришлось столкнуться со слишком серьезными проблемами. Его двоюродный брат рассказал о том, как часто встречался в то время за обеденным столом в Пардо с молчаливым и мрачным каудильо, и тот не отвечал на сложные вопросы, а грыз зубочистки, которых к концу трапезы накапливалась целая груда 76. Нет документальных свидетельств, подтверждающих, что «африканец» Франко испытывал ужас при мысли о деколонизации Марокко, но утрата им своего обычного благодушия в частном кругу была вполне объяснима, ибо этот человек однажды произнес: «Без Африки я вряд ли смогу объяснить себя самому себе» 77.

В марте 1956 года каудильо был слишком занят, чтобы раздумывать о полном воплощении плана Арресе по разработке проекта «основополагающих законов», составлявшего основу своего рода конституционной реформы Франко. Идеи о «рефалангизации» или «тоталитаризации» режима Арресе во многом заимствовал у Третьего рейха. Они предусматривали мощное усиление единственной партии. В апреле, после потери Марокко, Франко ухватился за планы Арресе, видя в них средство вдохнуть жизнь в свой режим. Но планы Арресе не успокоили страсти внутри режима, а вызвали острую поляризацию. Традиционалисты, монархисты-хуанисты и католики восприняли их как неонацистский всплеск, направленный на пресечение в будущем при восстановленной монархии какой бы то ни было либерализации и на увековечение доминирования фалангистов в режиме.

Франко подошел к делу поверхностно. Об этом свидетельствует то, что он не вполне оценил амбициозность Арресе, а затем соблазнился угодливо предложенной ему схемой. До этого Арресе обсудил е Хироном и прочими высшими фалангистами, как лучше убедить Франко оставить пост главы правительства. Но это было не самой срочной целью. Пока главная задача Арресе состояла в том, чтобы создать жесткие законодательные рамки, в которых произойдет передача власти после Франко. В своем неподражаемо подобострастном стиле он сказал Пакону, видимо надеясь, что это передадут каудильо: никто не сможет заменить Франко или достойно наследовать ему 78. Затем, 27 февраля 1956 года, Арресе сказал самому Франко, что все его полномочия не могут быть переданы королевскому наследнику, ибо каудильо «неповторим». Поскольку тема упадка либеральной монархии была коньком Франко, Арресе не составило труда убедить его в необходимости гарантий для предотвращения риска демократических реформ при слабом короле. И Арресе добился разрешения устранить такие пробелы в своде законов — основе франкистской «конституции», которые позволили бы будущему королю отделить себя и Испанию от Движения. План Арресе был обнародован 4 марта 1956 года в Вальядолиде на церемонии, посвященной 22-й годовщине объединения Испанской фаланги (Falange Espano^ la) и Хунт национально-синдикалистского наступления (Juntas de la Ofensiva Nacional Sindicalista). В своей воинственной речи Арресе говорил о необходимости разгрома коммунизма и либерализма «кулаками и оружием» и заявил, что главная цель — «завоевать улицу» 79.