Пол Престон - Франко. Биография

Кабанельяс доверил профессору международного права Хосе Янгуасу-и-Мессиа составить текст декрета — официального документа хунты, оформляющего принятое решение. В первой статье было сказано, что «во исполнение соглашения, достигнутого Хунтой национальной обороны, Главой правительства Испанского государства провозглашается Его Высокопревосходительство господин генерал-майор Дон Франсиско Баамонде, который примет на себя всю власть в новом Государстве». Поговаривали, что, перед тем как быть напечатанным, текст декрета был подделан самим Франко либо его братом. Рамон Гаррига, который позже будет состоять в пресс-службе Франко в Бургосе, утверждал, будто Франко, прочитав текст, вычеркнул упоминание о том, что он будет главой правительства временно — «пока длится война»; потом текст был передан на подписание Кабанельясу. Но в подделке не было особой необходимости. Приняв по декрету пост главы правительства испанского государства, Франко тут же стал именовать себя просто главой государства, присвоив себе соответственно и всю полноту власти. Надежды монархистов, таких, как Кинделан, Оргас или Янгуас, оказались обманутыми. Достигнув пика власти, Франко и не помышлял передавать ее в течение своей жизни королю, хотя все время умело подпитывал надежды монархистов 49. Вся националистская пресса объявила, что Франко провозглашен главой испанского государства (Jefe del Estado Espanol). Только карлистская «Дьярио де Наварра» совершила «грех», назвав Франко главой правительства испанского государства (Jefe del Gobiemo del Estado Espanol) 50.

Кабанельяс говорил по поводу назначения Франко: «Вы сами не знаете, что вы натворили, потому что вы не знаете его так, как я, поскольку он был под моим началом в африканской армии и командовал подразделением в моей колонне; и если, как вы того хотите, ему будет отдана Испания, он посчитает ее своей и никому не позволит заменить себя ни во время войны, ни после нее до самой смерти» 51. Слова Кабанельяса потрясающе схожи с оценкой, сделанной позже полковником Сехисмундо Касадо, тоже бывшим «африканцем»: «Франко олицетворяет собой мышление «терсио», вот и все. Нам говорили: «Возьми столько-то человек, займи такую-то позицию и не трогайся оттуда, пока не получишь нового приказа». Франко занял государственные позиции, и поскольку у него нет командира, он с них не тронется» 52.

Франко получил неисчислимый политический капитал благодаря решению отвернуть от Мадрида. Двумя днями позже было заново инсценировано освобождение Алкасара, и кинозрители мира видели на экранах Франко, расхаживающего по камням вместе с изможденным Москардо. Москардо перед камерами повторяет Франко свою знаменитую фразу: «без перемен» (sin novedad) 53. За одну ночь генералиссимус Франко приобрел международную известность, стал военным символом националистов. В националистской зоне Испании его представляли не иначе как спасителем осажденных героев. Должно быть, немалую радость ему доставило признание его сходства с великими героями-воите-лями средневековой Испании.

Эту аналогию поддерживала и Церковь в высказанном 30 сентября длинном пастырском послании под названием «Два города», которое составил епископ Саламанки доктор Энрике Пла-и-Деньел. Церковь уже давно стояла на стороне мятежников, но никогда не давала таких однозначных оценок, как Пла-и-День-ел. Его вдохновило благословение, данное 14 сентября Папой Пием XI испанским беженцам в Кастелгандолфо, в нем Папа называл действия националистов христианским героизмом, а поступки республиканцев диким варварством. Пла-и-Деньел процитировал из святого Августина, чтобы провести разницу между земным городом (республиканская зона), где господствуют ненависть, анархия и коммунизм, и небесным городом (националистская зона), где правят любовь Господня, героизм и мученичество. В первый раз выражение «крестовый поход» было использовано применительно к Гражданской войне в Испании 54.

Текст послания показали Франко еще до опубликования. Он не только одобрил его, но и в соответствии с ним подправил собственную риторику, чтобы выжать из послания максимум политической выгоды. Использовав идею религиозного крестового похода, Франко мог выставлять себя не только защитником Испании, но и религии вообще. Не говоря о том, что это льстило его самолюбию, такой пропагандистский прием мог дать огромную пользу в плане международной поддержки дела мятежников 55. Например, многие члены британского парламента от консервативной партии стали поддерживать Франко после того, как он начал переходить от фашистских лозунгов к христианским. Сэр Генри Пейдж Крофт, депутат от округа Борнмут, назвал его «отважным и благородным христианином», а капитан Рэмси, от округа Пиблз, посчитал, что Франко «борется за христианское дело против антихриста». Такие люди исподь-зовали свое влияние в банковских кругах и в правительстве, чтобы ориентировать британскую политику на поддержку националистов 56.

Первого октября был провозглашен новый глава государства. Помпезность, с какой проходила процедура, трудно было представить себе еще десять недель назад. Перед зданием штаба военного округа в Бургосе приезда Франко ожидал почетный караул из солдат, а также из бойцов фалангисгской и карлистской милиции. Огромная толпа взорвалась овациями и приветственными выкриками, когда на площадь выкатил автомобиль Франко. В «тронном» зале, в присутствии дипломатов Италии, Германии и Португалии, Кабанельяс официально передал явно довольному Франко полномочия Хунты национальной обороны. Человек совершенно невпечатляющей внешности — тучнеющий коротышка, с лысиной и двойным подбородком, — Франко стоял в стороне на возвышении. Кабанельяс произнес: «Господин глава правительства испанского государства! Именем Хунты национальной обороны я передаю вам абсолютную власть в государстве».

Франко выпалил свой ответ с надменным видом, королевским самодовольством и уже появившейся властностью: «Мой генерал, господа генералы и руководители Хунты! Вам есть чем гордиться, вы получили Испанию раздробленной, а вручаете мне Испанию, сплотившуюся вокруг единого и великого идеала. Победа на нашей стороне. Вы передаете Испанию в мои руки, и я заверяю вас, что мой пульс не собьется, а рука всегда будет твердой...» После церемонии он вышел на балкон и произнес речь перед морем рук, поднятых в фашистском приветствии. Высокопарный тон здесь сменился разглагольствованиями о необходимости социальных реформ, отражавшими его стремление попасть в тон со своими нацистскими и фашистскими покровителями. Его циничным обещаниям долгое время будет суждено оставаться невыполненными. «Наше дело требует жертв от каждого — особенно от тех, у кого что-то есть, — в интересах неимущих. Мы не остановимся до тех пор, пока будет хоть один дом без света и хоть один испанец — без хлеба». Куда более правдивым оказалось его заявление в тот вечер по радио «Кастилия», что он собирается установить в Испании тоталитарное государство 57.