Пол Престон - Франко. Биография

Выбор, по существу, ограничивался четырьмя генералами — «cuatro generates», как пелось в республиканской песне. Первый по старшинству, Кабанель-яс, не подходил на роль. Он восстал против диктатуры генерала Примо де Риверы, в 1933 —1935 годах, был депутатом от Радикальной партии, и про него говорили, будто он франкмасон. Во время мятежа 18 июля он не пребывал на посту боевого генерала. Следующий, Кейпо де Льяно, в 1930 году предал Альфонса XIII, а благодаря семейным связям с Алкала Саморой считался в фаворе у республики. Мола, самый младший в табели о рангах, оказался в некотором роде дискредитирован неудачами на ранней стадии мятежа, особенно на фоне ярких успехов африканской армии Франко. Он также знал цену контактов, которые Франко завязал с немцами и итальянцами 28.

Когда дело дошло до голосования, кому быть генералиссимусом, оба полковника воздержались, поскольку были ниже званием. Первым выступил Кинделан, предложив доверить общее командование Франко. Его поддержал Мола, далее Оргас и другие, за исключением Кабанельяса. Кабанельяс пояснил, что не может принять участия в выборах на пост, создание которого он не считает нужным 29. Хотя Мола и не мог не помнить колебаний Франко по поводу присоединения к заговорщикам в июне и первой половине июля, он воспринял выдвижение своего конкурента с доброй миной. Выходя с собрания, Мола сказал своим адъютантам, что было решено ввести пост генералиссимуса. Они спросили, не его ли назначили на этот пост, и тогда Мола ответил: «Меня?

Почему? Франко». Мола потом пояснил, почему он предложил Франко в генералиссимусы: «Он моложе меня, старше по званию, он бесконечно популярен и знаменит за границей» 30. Вскоре после этого Мола сказал монархисту Педро Сайнсу Родригесу, что он поддержал Франко из-за его военных способностей, а также потому, что тот был с самого начала наиболее вероятным победителем. Однако Мола недвусмысленно дал понять, что считает лидерство Франко временным, а он, Мола, будет играть ведущую роль в формировании политики после войны 31. Много лет спустя, когда Кейпо де Льяно попытался критиковать Франко, монархист Эухенио Вегас Латапье спросил его, почему же он тогда голосовал за него, и Кейпо де Льяно ответил: «А кого нам было предлагать? Кабанельяс не мог им стать. Не говоря о том, что он был республиканцем, все знали, что он масон. Молу мы тоже не могли избрать, потому что тогда мы проиграли бы войну. А у меня была сильно подорвана репутация» 32. Тем не менее Кейпо де Льяно не скрывал недовольства принятым решением 33.

Сдержанное отношение некоторых коллег Франко к его возвышению возымело прямое действие на принятие им военных решений. Сейчас невозможно с полной уверенностью сказать, когда точно Франко принял решение повернуть войска на Толедо, а это имеет решающее значение для оценки его мотивов. Его официальный биограф утверждает, не приводя никаких доказательств, что это случилось до упомянутой встречи на аэродроме, на которой он был избран генералиссимусом. Таким образом биограф снимает подозрения, что Франко своим решением повернуть на Толедо хотел нажить политический капитал 34. Однако такое решение могло быть принято не раньше взятия Македы, то есть к вечеру 21 сентября. Встреча в Саламанке началась рано утром, и Франко со своим штабом должен был отбыть из Касереса очень рано, чтобы поспеть на встречу. На самом деле можно почти не сомневаться, что решение было принято спустя некоторое время после падения Македы и, следовательно, после генеральской встречи на аэродроме 35. В течение трех дней после избрания он не издал ни одного сколько-нибудь значимого приказа 36. Когда бы Франко ни принял свое решение, которое секретарь Молы называет «сугубо личным решением», он сделал это, уже будучи главнокомандующим 37.

Франко продолжали грызть сомнения по поводу его избрания генералиссимусом. За практически единогласным выбором и выражениями поддержки можно было различить холодность и колебания со стороны части генералов. Оказавшись primus inter pares 52 52 Первый среди равных (лат.). (Примеч. перев.) , он сделал только первый шаг на пути к абсолютной власти, и до цели было еще далеко. В то время даже те, кто голосовал за Франко, считали, что его избрали в целях сохранения единоначалия, что это необходимо для достижения победы в Гражданской войне 38. Договоренность о сохранении решения в тайне до его официального утверждения и опубликования бургосской хунтой также говорит об их сомнениях. Излюбленным приемом Франко склонить чашу весов в свою сторону было устроить пропагандистский шум. Так оказалось и с помощью осажденным в толедском Алкасаре. Франко понимал, что с его стороны требуется что-то предпринять, поскольку дни шли, а никакого официального объявления о результатах выборов не появлялось.

Кинделан верно оценил это молчание как отсутствие у генералов, участвовавших во встрече, уверенности в правильности содеянного. Кабанельяс тянул время именно потому, что опасался последствий сосредоточения в руках Франко диктаторских полномочий. Тем временем Николас Франко, прибывший в Ка-серес из Лиссабона, привез известие, что германские и итальянские представители в Португалии в разговоре с ним выразили пожелания своих правительств видеть в Испании единого главнокомандующего, и предпочтительнее, чтобы это был Франко. Николас выполнил также просьбу Йоханнеса Бернхардта и постарался рассеять очевидные колебания брата по поводу принятия на себя политической ответственности. Как предполагал Николас, перспектива стать главой государства, вести переговоры с Гитлером и Муссолини должна была казаться Франко соблазнительной. Но претендовать на такую роль было куда опаснее, чем на место главнокомандующего. Проявляя свою обычную осторожность, Франко предпочитал, чтобы суетились другие, а он бы ждал, пока на него не посыплются почести.

В конце концов Кинделан, Николас Франко, Ягуэ и Милян Астрай выдвинули идею новой встречи, на которой следовало бы ясно определить полномочия нового генералиссимуса, включающие обязанности главы государства. Обеспокоенный нерешительностью брата, Николас попросил Ягуэ нажать на Франко. Двадцать седьмого сентября Ягуэ сказал Франко, что если тот откажется от поста главнокомандующего, то Легион будет подыскивать себе другого лидера. Под этим демаршем Ягуэ подразумевал, что сам будет добиваться всей полноты власти 39. Учитывая все это, Франко развернул пропагандистскую кампанию по взятию Алкасара до того, как состоится планируемое собрание.

Высказывались предположения, что на отношении Франко к гарнизону в Толедо сказались горькие воспоминания, оставшиеся после июля 1921 года, когда во время Анвальской катастрофы он не смог помочь гарнизону, запертому в Надоре 40. Мог повлиять на его выбор и тот факт, что в Толедо он учился. Но все это едва ли оправдывает его решение в чисто военном отношении. Почти несомненно, снятие осады — скорее благородный жест, который напомнил бы легенду о Сиде. Однако, когда так много было поставлено на карту, безжалостный и прагматичный Франко не позволил бы себе поддаться романтике, если бы при этом не приобретал других выгод.