Александр Черкасов - На Алтае [Записки городского головы]

Все это легко говорится и пишется, да не так бывает на деле, в особенности когда подхватит дружная весна и пустит вдруг массу воды. Тогда все рабочие «сбиваются» на плотину, чтоб пропустить лед, напирающий на предохранительные ряды свай и сквозь вешняки. Случается, что люди, не покладая рук, работают не только днем, но и ночью, а весь шлюз дрожит от напора воды, которая со страшной силой и быстротой пролетает через настежь отворенные пролеты. Можете себе представить, что в это время делается на спускных шлюзах и внизу, в так называемых бучилах! Тут своего рода страшный водопад, где бурлит и клокочет точно взбесившаяся вода, которая рвет и мечет по всему бучилу, набивает целые горы пены и поднимает на значительную высоту страшные фонтаны. Словом, тут своего рода ад, в который избави Бог попасть всякому смертному!.. А между тем были примеры, что в этот ад попадали рабочие и волею судеб сохраняли свою жизнь: их счастливо продергивало сквозь взбесившееся бучило и затем, уже далеко ниже, выбрасывало на тихие плеса и на берег. Но были и такие случаи, что несчастных коверкало и выкидывало уже обезображенными трупами.

Рассказывали, что однажды удернуло через вешняк одного рыбака в лодке, который не потерялся и, стрелой пролетев по спускному длинному шлюзу, все время правил веслом, почему не дал повернуться боком своей ладье и носом же попав в бучило, невредимо проскользнул этот ад и с залитой водою лодкой успел вылететь на косу.

Лишь только пройдет, бывало, вода и минует опасность, я со своим «гиттеншрейбером» (письмоводитель по заводской части) Степаном Васильевичем Широковым, охотником и хорошим рыбаком, и с тем же Архипычем пускался по реке Сузуну в небольшой лодочке за дорогими весенними утками. Охота эта очень веселая и не утомительная, но не совсем безопасная, потому что приходится плыть несколько верст по страшно быстрой воде освирепевшей реки, где то и дело попадаются крутые кривляки и разные наносные «заломи». Тут надо держать ухо востро, следить за водой далеко вперед и не дремать при малейшей опасности. Иначе можно выкупаться в ледяной воде и утопить все вещи, а пожалуй, познакомившись с обитателями водяного царства, отправиться уже выше, в мир теней и духов!.. Вот почему тут надо быть наготове и соображать, что делать в случае опасности. Не могу и теперь сказать положительно, но, быть может, эта самая опасность и тянула меня неудержимо каждую весну прокатиться несколько раз за утками по бешеному Сузуну.

Надо заметить, что в это время Обь и озерки еще недвижимо стоят, покрытые посиневшим льдом, и утке, кроме небольших снежных лывок, деваться некуда. Вот она и «сваливается» к речке Малому Сузуну, который от спуска воды из плотины проходит меньше всех остальных речек.

Мы обыкновенно делали так: рано утром привозили лодку к берегу; тут же, в селении, спускали ее на воду и, сложив все пожитки, отправлялись, благословясь, вниз по реке. Тут грести веслами не приходилось, а нужно было только умеючи править кормовым веслом, потому что лодку сильно несло одной струей течения. Поэтому Широков всегда садился в корму с «правильным» здоровым веслом, Архипыч помещался в середине на сложенных вещах, а я как можно удобнее, с ружьем наготове, пристраивался в носовой части лодки. Вот и вся штука — поезд готов!.. Нас сама река быстро несла по воде, и всякий зорко делал свое дело на избранном посту. В заводях мы тихо и плавно подвигались вперед, а на быстринах и «разбоях», болтаясь на лодке, стремглав пролетали опасные места и затем или вдруг, или плавно выезжали за крутые повороты или «кривляки» речки.

Тут вся штука в том, чтобы плыть как можно осторожнее и тише, то есть не разговаривать громко, не стукать и не булькать сильно веслом. Словом, это своего рода поэзия, где при утреннем свежем воздухе вы свободно дышите всею грудью, забываете все треволнения жизни, всей душой созерцаете прихотливую природу лесистых и довольно высоких берегов речки и пытливо смотрите вперед, — не на жизнь, нет, а смотрите на плеса, под затопленные водой кусты и в особенности за кругляки, где обыкновенно сидят или плавают утки, не ожидающие появления лодки.

И действительно, такое охотничье путешествие при какой-то таинственности и постоянной ажитации сильно действует на нервы, словно лелеет душу охотника и лукаво заманивает все вперед и вперед, все дальше и дальше, но с каким-то сожалением о только что проплытых хороших местах охоты или выдающейся природы. Тут невольно забываешь не только службу, но все худое и хорошее прожитое и даже семью!.. Так и хочется, чтобы эта поездка длилась как можно дольше и не скоро наступил вечер, который прекратит это удовольствие.

Под таким впечатлением как бы забываешься, машинально лезешь в карман, чтобы достать папиросы и покурить, но вот сзади зорко стороживший Архипыч легонько потыкает пальцем в спину и тихонько говорит.

— Утки-то, утки! Эвот направо… тут и есть!..

— Молчи, вижу!

И с этим последним словом раздаются громкие выстрелы — раз и два!.. И глядишь, парочка, а иногда и больше уток, распростершись на воде, беспомощно уже несутся вниз по течению.

В хороших местах случалось, что стрелял и Архипыч, особенно в кривляках, где ему представлялась возможность пустить выстрел на бок. После такой канонады обыкновенно близсидящие на речке утки поднимаются с места, перелетают выше или ниже, или так ловко надлетают над лодкой, что является полная возможность стрелять на лету.

Затем настает тишина и является пауза; тут можно пристать к берегу и немного подождать, но можно этого и не делать, потому что нередко случается встретить прячущихся уток за первым же следующим кривляком. Иногда они так крепко и упорно таятся, в особенности под затопленными кустами, что проезжаешь их мимо, так частенько приходится стрелять назад, но это крайне неудобно в лодке и вот почему необходимо зорко следить в поросшей кустами местности.

Такой охоты при плавании по Малому Сузуну может представиться верст на 15, а этого весьма достаточно, чтобы отвести душу, вдоволь настреляться и набить до 20 и более штук за несколько часов плавания.

Мы обыкновенно доезжали на первый раз до Бобровской мельницы, где причаливали, разводили огонь и варили охотничьи щи из свежих уток. Что может быть лучше такой похлебки на воздухе!.. Для варки нужно не более полутора часов времени, так что в течение двух часов успеешь отдохнуть и закусить вплотную.

Мне кажется, будет не лишним, если я позволю себе рассказать здесь, как делать эту вкусную похлебку, чтоб после приятной охоты было приятно и закусить горяченькой «скороваркой». Нужно очищенных и опаленных на огне уток разрезать на мелкие кусочки, сложить их в котелок, прибавить немного репчатого луку, мелко нарезанной картошки и посыпать крошками или тертым белым хлебом, затем посолить, залить водой — и на огонь. Тут не нужно, чтобы огонь был велик, а напротив, надо варить на прогорелом костре, над грудкой раскаленных углей, и только по мере надобности подкладывать около котелка мелких дровец, чтоб только поддерживать небольшой «живой» огонек. Для этого лучше всего костер раскладывать тотчас по приезде на место, чтобы во время приготовления он успел прогореть и дать побольше горячих углей.