Масадзи Исикава - Река во тьме. Мой побег из Северной Кореи

Я оцепенел от ужаса. Пульс зашкаливал. Я знал, что если меня схватят, то это конец – мне и моей семье. По телу заструился липкий зловонный пот. Если я что-нибудь не придумаю прямо сейчас, моя семья до конца дней будет гнить в концлагере. А меня объявят предателем и расстреляют.

Я огляделся – адреналин бушевал в моих венах – спрятаться было негде. Все вокруг, казалось, затихло. Я слышал только бешеный стук своего сердца и вой ветра.

На колебания не было времени.

– Простите. Извините, – торопливо бросил я спящим рядом пассажирам, протискиваясь между ними к окну. К окну, в котором не было стекла.

Господи, благослови того ворюгу, который стащил это стекло! Я готов был обнять и расцеловать его.

Встав на оконную раму, я выбрался наружу. Я стоял в оконном проеме, и ветер хлестал меня, грозя сдуть вниз мое костлявое тело. Я понимал, что ноги мои видны из вагона. Надо было срочно лезть на крышу.

Взглянув вверх, я заметил вентиляционную решетку. В темноте было трудно разобрать, что это. Но я сразу понял, что смогу за это ухватиться. Только бы дотянуться! Надо было рискнуть. Просто подскочить, ухватиться и втащить себя наверх.

Алле оп! Это был цирковой номер.

Поезд быстро приближался к мосту. Впереди темнели деревья.

Зажмурившись, я медленно и глубоко вдохнул. Когда поезд въезжал на мост, вагон внезапно дернулся.

Давай!

Я подскочил вверх изо всех сил. И внезапно оказался в воздухе. Все вокруг застыло. Мои пальцы сомкнулись на решетке. Вцепившись в нее, я бросил тело вверх и приземлился на крышу – на локти, обдирая кожу до крови. Получилось! Я на крыше! Меня еще долго трясло от ужаса и напряжения.

Не знаю, сколько я просидел там. Я был в таком жутком напряжении, что даже не заметил, как полил дождь. Когда я, наконец, более-менее пришел в себя, рубаха промокла насквозь. Из-за дождя крыша скоро промокнет, и я могу соскользнуть вниз в любой момент.

Я лег на живот и осторожно пополз к хвосту вагона. И почувствовал облегчение, когда ноги коснулись лестницы. Спустившись по ней, я встал на вагонную сцепку. Теперь, стоя на сцепке, обернув руки вокруг лестницы и сцепив их вместе, я буду в относительной безопасности.

Лестница! Но почему я не воспользовался ею раньше, когда выбирался из вагона? Я сидел на полу, опираясь спиной на торцевую дверь. Всего-то и надо было… Ладно уж. Главное, я еду. Только это сейчас и имело значение.

Где-то около полуночи поезд подъехал к неосвещенной и пустынной станции. Я успел разобрать название на обшарпанной табличке. Это была последняя перед Хесаном остановка. Я решил, что до самого Хесана ехать слишком опасно. Там у меня точно потребуют предъявить проездные документы, а это конец. Так что пора распрощаться с гостеприимной сцепкой и лестницей. Я спрыгнул с поезда и растворился во тьме ночи. Я знал, что река Ялуцзян уже недалеко.

Река Ялуцзян разделяет Китай и Северную Корею. Многие пересекают ее, а еще больше – пытаются это сделать. Как ни странно, но тридцатью годами ранее, во время «Большого скачка» и «Культурной революции» в Китае, обрекших тогда огромную страну на голод, многие китайские корейцы, да и китайцы пытались бежать в Северную Корею. Теперь же вектор миграции переменился на противоположный.

Город Хесан известен своими каменноугольными бассейнами и медными рудниками. Приблизительно в 12 милях к северо-востоку от Хесана расположена область под названием Почхонбо, известная сражением, происходившим там в 1937 году. Корейцы пытались изгнать японских оккупантов из своей страны, и антияпонский партизанский корпус, которым предположительно командовал Ким Ир Сен, разгромил японскую армию (речь идет о рейде 200 корейских партизан под командованием Ким Ир Сена на уездный город Похчонбо, в результате которого был разгромлен японский полицейский участок, выпущены заключенные, а продукты из японских складов и магазинов розданы жителям. В северокорейской государственной мифологии считается эпохальной датой в истории сопротивления японским колонизаторам. – Прим. ред. ). В честь этого события возникло название «Священная земля Революции». В городе возвышается посвященный революции гигантский обелиск и памятник Ким Ир Сену.

Как все в мире меняется. К 1996 году «Священная земля Революции» получила дурную славу «плацдарма для перебежчиков» – там концентрировались те, кто стремился сбежать в Китай. Район круглые сутки патрулировали целые легионы пограничников.

Мне не раз приходилось слышать ужасы о том, какова была участь пойманных. Все в Северной Корее знали подобные истории. Ужасающие истории. Кто знает, правдивы они или же нет – может, госаппарат сам намеренно распространял такие слухи, чтобы удержать нас от бегства. Одну из самых страшных окрестили «случаем проколотых носов». Семья из четырех человек пыталась бежать, но северокорейская полиция схватила их всех на территории Китая. И им всем четверым продели проволоку через ноздри, чтобы удержать их вместе. Китайские таможенники были потрясены подобной жестокостью и пытались втолковать корейцам, что такие вещи в Китае недопустимы. Раздраженные реакцией китайских таможенных чиновников, корейские полицейские решили продемонстрировать китайцам свою варварскую власть и расстреляли всю семью, едва те оказались на территории Северной Кореи.

Спрыгнув с поезда, я шел, пока ноги не одеревенели. И наконец добрался до Хесана. Я уже два дня не ел, и поэтому решил сходить на местный рынок. Рынок оказался огромным. Чего я там только не увидел! Голова закружилась – рис… мука… икра минтая… Да всего и не перечислить. Люди что-то покупали, но здесь было полно и бездомных, если судить по их виду. Они, не скрывая зависти, глазели на покупателей.

Денег у меня не было, оставалось искать объедки. И я нашел несколько обгрызенных початков кукурузы. Зерен на них уже не оставалось, но я был доволен и сердцевиной.

Оглядевшись, я увидел у себя за спиной маленького ребенка. Он был совсем один. Сирота, наверное. Как и я, он пытался отыскать что-нибудь съедобное на земле. Нашел, съел. Как голубь. Мне стало интересно, есть ли у него родители. Но раздумывать на эту тему не хотелось – он до боли, до слез напомнил мне своих детей. А сил плакать уже не оставалось.

Нужно было отдохнуть, и я пошел в парк в центре города. Отыскав кусты, я забрался в них. И скоро заснул на голой земле. Проснувшись утром, я пошел к вокзалу и некоторое время походил вокруг. Мне повезло – нашел огрызок яблока. Жуя на ходу, я направился к реке. И когда вышел на ее берег, было уже около полудня.

Первым, что я испытал, увидев эту реку, было удивление. Она очень узкая, от силы 30 ярдов шириной. Зимой по льду я перебрался бы на другой берег за несколько секунд. Впрочем, за эти несколько секунд мне вполне успели бы всадить пулю между лопаток. Но об этом я старался не думать.