Виталий Помазов - На меня направлен сумрак ночи

Из обвинительного заключенияявствует, что подсудимый «обвиняется в том, что в 1967–1968 гг. во время обучения на историко-филологическом факультете Горьковского университета он систематически знакомился и занимался распространением антисоветской клеветнической литературы так называемого «самиздата»: «Письмо Раскольникова Сталину», Обращение «К мировой общественности», «Письмо 24-х школьников» и др.» «Под влиянием такой литературы Помазов написал и размножил в 1968 г. работу «Государство и социализм», направленную на подрыв и ослабление советской власти… и весной 1968 г. распространил ее в виде отдельной книги…»

«После возвращения из армии вновь принял меры к распространению своей работы…». «Обвиняемый… на протяжении всего следствия отказывался от дачи показаний, мотивируя отказ этическими соображениями и незаконностью своего ареста», «в содеянном не раскаялся», «пытался затянуть следствие подачей необоснованных ходатайств».

В течение двух дней при закрытых дверях разбирается сама работа. Потом отсутствуют вызванные в суд свидетели. 25-го января начинается допрос первых свидетелей.

Допрос свидетеля Барбуха В.Н.

Судья:Свидетель Барбух, почему вы не явились по первому вызову?

Барбух:Я уже объяснял в телеграмме: больна жена и трехмесячный ребенок.

Судья:Вы знаете, в чем обвиняется Помазов?

Барбух:Насколько мне известно, в написании работы «Государство и социализм». Впервые о ней я услышал в апреле 1968 года от студента нашей группы, члена университетского комитета комсомола Купчинова. Он сказал: «Помазов пишет интересную работу».

Судья:И вы не поинтересовались у самого Помазова, что он пишет?

Барбух:Нет. Я очень щепетилен в таких вопросах. Позднее первую часть этой работы мне дал в Ленинской библиотеке студент Калягин, охарактеризовав ее как «ценную, но спорную». Работа состояла из обширных выдержек из Маркса–Энгельса–Ленина и комментариев и рассуждений автора. В выводах, которыми Помазов сопровождал эту часть работы, он утверждает, что наша советская действительность не соответствует положениям классиков марксизма в социалистическом обществе.

Судья:Сколько экземпляров работы было у Калягина?

Барбух:Не помню.

Судья:На допросах в 1968 году вы отвечали по-другому.

Барбух:Сейчас я уже не помню.

Прокурор:Кто вам печатал самиздат и что именно?

Барбух:По моей просьбе печатала Валентина Юркина. Что конкретно – сейчас я не помню.

Судья:Имели вы с Помазовым разговор о работе?

Барбух:Нет. Не успели. Вскоре начались вызовы в КГБ, потом я, Купчинов и Помазов были исключены из университета. Помазова сразу призвали в армию, а я уехал домой, в Симферополь.

Допрос свидетельницы Юркиной В.А.

Юркина:Работу «Государство и социализм» я получила от Помазова в мае 1968 года на хранение…

Прокурор:Позвольте! На допросах в КГБ вы говорили, что получили работу в 1970 году, чтобы печатать ее!!

Юркина:Я говорила неправду.

Прокурор:Почему вы лгали?!

Юркина:Я говорила в КГБ сначала то же, что говорю сейчас, но мне не верили…

Прокурор:С вас брали подписку за ложные показания?

Юркина:Да.

Прокурор:Почему же тогда вы лжете? И какие ваши показания изволите считать правдой?!

Юркина:Правда – то, что я говорю здесь. Я говорила это и в КГБ, но эти показания не записывали. Требовали сказать, что я брала работу в 1970 году: «Все равно мы докажем это, и вам будет хуже». В этот день я вышла из больницы. Меня допрашивали 10 часов подряд, отвели в камеру и на другой день снова допрашивали 10 часов. У меня было плохо с сердцем. Мне говорили: «Мы знаем, что вы печатали!..».

Прокурор:Кто вам поверит! Что вы сочиняете!

Юркина:Я не могу доказать – это не записывалось, но я говорю правду.

Прокурор:Ваши показания в КГБ больше похожи на правду.

Юркина:Напротив. Они даже плохо согласовываются друг с другом. У меня и машинки-то не было…

Прокурор:Почему же вы сказали неправду?

Юркина:Я устала. Мне стали задавать такие вопросы, которые как бы содержали в себе ответы. А потом по этим вопросам составили связный текст.

Прокурор:Но ведь вы подписывались под тестом!

Юркина:Да, я подписывалась… я боялась…

Прокурор:Почему вы там боялись, а здесь не боитесь?

Юркина:Потому что там мне диктовали, а здесь спрашивают.

(Прокурор еще долго пытается каверзными вопросами «уличить» свидетельницу, но безрезультатно – Юркина, глотая одну таблетку за другой, продолжает стоять на своем.)

Прокурор:При обыске в 1968 году вы выдали «Письмо Раскольникова», «Последнее слово Буковского», «Крысы режима» и другой самиздат. Кто вам давал эту литературу?

Юркина:Володя Барбух.

Прокурор:Почему же через несколько дней после обыска вы снова взяли самиздат?

Юркина:Я не считала книгу Помазова самиздатом и не собиралась печатать ее.

Прокурор:Сколько раз вы виделись до этого с Помазовым?

Юркина:Два раза.

Прокурор:И этого оказалось достаточным, чтобы вы взялись хранить работу?

Юркина:Да. Он произвел хорошее впечатление.

Судья (обращаясь к подсудимому ):Вы что, согласны с оценкой деятельности Сталина, данной в письме Раскольникова?

Помазов:Да.

Судья:Значит, решения пленума 1957 года вас не удовлетворяют, для вас не закон?

Помазов:Решения пленумов выражают только точку зрения руководства партии на тот или иной вопрос, но не являются еще законом. Но были и другие решения, например решения XXII съезда.

Судья:Вы знакомы с оценкой деятельности Сталина, данной в «Правде» в 1969 году?

Помазов:Да. Но мне ближе оценки XXII-го съезда.

Судья:Да что, собственно, вас так волнует культ личности! У вас в семье ведь никого не репрессировали!

Помазов:Никого. Но нельзя обходить молчанием период, когда в отношении миллионов людей была нарушена элементарная законность…

Судья:Да вас-то что, собственно, это волнует! Пусть эти люди сами за себя скажут!

Помазов:Они уже никогда и ничего не смогут сказать. Они мертвы и даже не все реабилитированы.

Судья:Кого надо – реабилитировали!

Помазов:Я считаю, что незаконно репрессированы все.

Судья:И Троцкий? И Зиновьев? Враги народа?

Помазов:Все.