Леонид Млечин - Знаменитые самоубийцы

Щербицкий сам перезвонил Лигачеву, еще раз извинился за своих подчиненных, сказал, что меры приняты. Егор Кузьмич по своей привычке перепроверил: склад подарков нужным людям на Украине действительно ликвидировали. История эта широко разнеслась по ЦК. Аппарат сделал свои выводы: украинское руководство у Юрия Владимировича не в чести.

Последний шанс повлиять на историю страны у Щербицкого появился в марте 1985 года. Когда ушел из жизни ненадолго сменивший Андропова на посту генерального Константин Устинович Черненко, Щербицкий находился в США во главе представительной делегации Верховного Совета. Его визит, кстати говоря, готовил заведующий американским сектором международного отдела ЦК КПСС Дмитрий Андреевич Лисоволик, чье имя еще возникнет на страницах этой книги….

В Вашингтоне Щербицкого принял президент Соединенных Штатов Рональд Рейган, но разговор носил формальный характер. «Отличился» во время визита заведующий отделом пропаганды ЦК КПСС Борис Иванович Стукалин. Он решил дать отпор американским империалистам и в Конгрессе сказал, что в Америке еще встречаются таблички с надписью «неграм и евреям вход запрещен». Американцы попросили назвать хотя бы одно место, где висит такая табличка. Стукалин не смог. Вышел конфуз.

Из Москвы сообщили о смерти генерального секретаря. На решающее заседание политбюро, где избирали нового хозяина страны, Щербицкий не поспевал. Горбачева избрали в его отсутствие. А если бы Щербицкий прилетел в Москву и поспел к голосованию на политбюро, результат был бы иным?

Владимир Васильевич считался влиятельным членом политбюро, он распоряжался голосами членов ЦК от Украины, которым предстояло голосовать на пленуме. Но после смерти Брежнева у Щербицкого в Москве союзников не было. Разговоры о его возможном переезде в столицу вызывали настороженность: выходцев с Украины московские аппаратчики опасались. Помнили, как хамовато вел себя Алексей Илларионович Кириченко, которого Хрущев взял из Киева на роль второго секретаря ЦК КПСС, но, увидев, что тот не тянет, быстро с ним расстался. Безмерно амбициозный и фантастически бесцеремонный Николай Викторович Подгорный, еще один бывший первый секретарь ЦК Компартии Украины, тоже оставил по себе плохую память, потому что позволял себе в унизительной форме разговаривать даже с членами политбюро.

Щербицкий был человеком более деликатным, знал эти настроения и старался их учитывать, постоянно спрашивал своих помощников:

– Ну а что там по этому поводу думают «московские бояре»?

«Московские бояре» предпочитали, чтобы он оставался в Киеве.

Точку в политической карьере, а, получается, что и в жизни Щербицкого поставил взрыв на Чернобыльской атомной электростанции. Авария стала еще и личной катастрофой для Владимира Васильевича. Его обвинили в том, что он не сделал все необходимое для спасения республики, напротив, рисковал жизнями и здоровьем киевлян, опасаясь обвинений в панике.

Генерал-майор Александр Константинович Шарков:

«25 апреля 1986 года в Киеве проходила закрытая конференция партийного актива центрального аппарата КГБ УССР, подводили итоги работы украинских чекистов за минувший год. Конференция продолжалась с утра до позднего вечера. Основной доклад и заключительное слово произносил член политбюро ЦК КПУ председатель КГБ УССР Степан Нестерович Муха.

Муха с пафосом заявил, что чекисты Украины могут с гордостью доложить Центральному комитету КПСС, что за отчетный период Комитет госбезопасности Украины не допустил ни одного серьезного происшествия в республике. И по злой иронии судьбы буквально через несколько часов, рано утром 26 апреля на территории Украины произошла самая крупная и самая тяжелая по последствиям техногенная катастрофа в истории человечества…»

После отъезда Федорчука в Москву председателем республиканского Комитета госбезопасности стал Степан Нестерович Муха, не кадровый чекист, а партийный работник. Он начинал в Днепропетровске (это само по себе было хорошей стартовой позицией) и дружил с первым помощником Щербицкого – Константином Проданом из того же Днепропетровского обкома. Федорчука чекисты боялись, а Муху считали дилетантом, нерешительным, амбициозным и обидчивым.

Генерал-майор Юрий Васильевич Князев руководил Шестым управлением КГБ УССР, которое отвечало, в частности, за безопасность атомных электростанций:

«26 апреля 1986 года в начале третьего ночи меня разбудил ответственный дежурный КГК УССР, чтобы сообщить: на четвертом блоке Чернобыльской атомной электростанции произошла авария, возник пожар».

Туда отправился заместитель председателя республиканского Комитета госбезопасности Юрий Владимирович Петров с группой сотрудников Шестого управления. 27 апреля приехала правительственная комиссия.

Генерал Князев:

«Наиболее компетентные ученые-атомщики не решались давать честные оценки и прогнозы, опасаясь вызвать раздражение у партийных руководителей. Тем, кто первым дал объективную оценку масштабов катастрофы, приказали замолчать. И только сотрудникам КГБ они не боялись раскрывать всю правду. Я сам провел несколько доверительных бесед с рядом видных атомщиков. На второй или третий день один из ученых сказал, что даже из Киева, а не только из 30-километровой зоны необходимо вывезти всех детей в возрасте до двенадцати лет, а также беременных женщин».

Генерал Кзязев о полученной информации ввиду ее огромной важности пытался доложить Степану Мухе. Но председатель Комитета госбезопасности не брал трубку. Муха категорически запретил подчиненным напрямую обращаться в ЦК, Совет министров и другие органы власти. Но Князев все же рискнул, позвонил по закрытой связи председателю Верховного Совета УССР Валентине Семеновне Шевченко:

– Вы знаете, что я не имею права докладывать вам напрямую, но получена исключительно важная информация от ведущих атомщиков.

И рассказал, что ученые советуют вывезти из Киева детей и беременных женщин. Валентина Шевченко воскликнула:

– Ой! Да у меня же невестка скоро должна рожать!

Через три часа она вывезла невестку из Киева. Жители города волновались, а партийные руководители утверждали, что нет оснований для беспокойства.

Генерал-майор Александр Константинович Шарков:

«Высокопоставленные партийные чиновники боялись ответственности за случившееся, а еще больше боялись быть обвиненными в панических настроениях. Поэтому они всячески пытались преуменьшить трагичность положения, подвергая опасности здоровье и жизнь своих родных, не говоря уже о тысячах соотечественников.

1 Мая республика как ни в чем не бывало торжественно отмечала День международной солидарности трудящихся. На Крещатике на центральной трибуне собралось все политическое руководство республики. Первый секретарь ЦК Щербицкий даже привел с собой внука, чтобы показать всем, что обстановка нормальная…