Леонид Млечин - Знаменитые самоубийцы

В те годы Игорь Макаров был заместителем заведующего отделом науки и учебных заведений ЦК КПСС, после Келдыша он станет главным ученым секретарем президиума Академии наук.

До Келдыша президент не занимался текущими проблемами, скажем, строительством, деньгами. Это решали главный ученый секретарь, аппаратные начальники. Келдыш все взял в свои руки, вникал, контролировал строительство.

Заместитель главного ученого секретаря Академии наук Владимир Алексеевич Виноградов своей властью увеличил зарплату советским ученым, работающим на Кубе.

Министерство финансов усмотрело в этом незаконное расходование средств и нанесение ущерба государству. Министр финансов информировал Академию наук, что намерен передать материалы в Генеральную прокуратуру для привлечения Виноградова к уголовной ответственности. Угроза была реальной.

Мстислав Всеволодович снял трубку аппарата правительственной связи и позвонил министру финансов. Сказал, что решение было принято с его ведома и оно уже дает положительные результаты. На этом все закончилось. Жаловаться в прокуратуру на Келдыша было невозможно.

«Келдыш, – вспоминал Андрей Дмитриевич Сахаров, – произвел на меня сильное впечатление деловой хваткой и живостью ума, умением ясно сформулировать сложные научные, инженерные и организационные вопросы, мгновенно находить какие-то новые их аспекты, не замечаемые другими».

В мае 1971 года сотрудники келдышевского института поехали домой к Андрею Сахарову и вручили ему поздравительный адрес к 50-летию, где первой стояла подпись Келдыша. По мнению многих математиков, Келдыш долго сохранял уважение и симпатию к Сахарову. Но потом ситуация изменилась, и из келдышевского института уволили известного правозащитника Валентина Федоровича Турчина. А осенью 1973 года началась публичная кампания осуждения Сахарова. Некоторые академики с удовольствием осуждали Сахарова, других заставил Келдыш. Это поручение ему дали в ЦК.

Академик Черток пишет, как в марте 1965 года Келдыш находился на космодроме, готовя вместе с Королевым очередной пуск. В самый ответственный момент, когда космонавтов уже посадили в корабль, Келдыша позвали к аппарату ВЧ. Это был секретарь ЦК КПСС Суслов. Он просил Келдыша срочно вылететь в Москву и провести общее собрание Академии наук, которое бы осудило академика Сахарова и, может быть, даже исключило его из академии.

Келдыш не посмел возразить. Он вернулся на старт и попросил Королева дать свой самолет для полета в Москву. Королев поинтересовался, что случилось. Келдыш рассказал, и Королев пришел в ярость. Он отвел президента Академии наук подальше, чтобы никто не слышал его слов, и стал кричать, что для этого он самолет не даст. Ставить вопрос об исключении Сахарова – позор. Он не отпустит Келдыша с космодрома и готов говорить с Сусловым и объяснить ему, что президент Академии нужен именно здесь…

Келдыш никуда не полетел. Ему это простили, потому что старт был удачным. А Келдыш понял, что ставить вопрос об исключении Сахарова нельзя – позора не оберешься. Но история характерная. Мстислав Всеволодович знал, когда и по какому поводу можно спорить с высшими чиновниками, а когда лучше не противоречить.

Келдыш на заседании в правительстве заверил, что система очистки вод Байкала абсолютно надежна и строить целлюлозный комбинат можно. Так что он не помешал этой идее, которая едва не погубила Байкал, хотя именно президент Академии наук должен был первым вступиться за уникальное озеро, хранилище питьевой воды мирового уровня.

Мстислав Всеволодович был фанатически предан делу. Никогда не щадил себя, не давал себе ни роздыха, ни послабления.

– Он абсолютно себя не щадил, – вспоминает Михаил Мэров. – И этим в значительной степени определялась его требовательность к другим людям. Я, например, вспоминаю, какое неудовольствие вызывала у него моя просьба уйти в отпуск. Потому что он сам практически никогда в отпуск не уходил. Один раз уехал на машине на Украину, его нашли буквально в лесу и попросили вернуться. Но человеческие силы небезграничны. Он надорвался.

Мстислав Всеволодович болел давно, с молодых лет. Возможно, это началось еще в военные годы, когда он сильно мерз.

– Я помню, – рассказывала Вера Келдыш, – как в страшную зиму сорок первого года, когда морозы достигали сорока градусов, он бегал по улице в легких полуботиночках на тонкой подошве. Я считаю, что тогда и началось его заболевание. Помню, что в воскресенье он пришел к родителям и похвастался: «Вот в ЦАГИ нам выдали теплые американские ботинки военного образца». Вот эти бы ботинки, да пораньше… Это очень тяжелая болезнь, от которой он страдал четверть века: облитерирующий эндартериит: сужение кровеносных сосудов, которое заканчивается гангреной. Болезнь прогрессировала. В шестидесятые годы ноги у него постоянно болели, он начал прихрамывать. Иногда ночами не спал.

Келдыш страдал атеросклерозом сосудов нижних конечностей с перемежающейся хромотой, вспоминает академик Чазов. Весной 1972 года Мстислав Всеволодович обратился к Чазову за помощью. Сказал, что не может ходить: чуть пройдет, и возникают такие боли в левой ноге, что он вынужден остановиться. Чазов доложил Брежневу, для которого Келдыш был высшим авторитетом. За год до этого Келдыш получил третью Звезду Героя Социалистического Труда. Генеральный секретарь потребовал вылечить Келдыша.

По мнению Чазова, у Келдыша в этот же период произошел и психологический срыв:

«Будучи человеком сдержанным, даже в определенной степени замкнутым, он не очень делился складывающимися взаимоотношениями. Но то, что в определенных вопросах он не соглашался с руководством страны и отстаивал свою точку зрения, это факт. Устинов сам рассказывал о «стычках», которые у них происходили с Келдышем».

Министр здравоохранения Борис Васильевич Петровский тоже обратил внимание на сложное психологическое состояние президента Академии наук:

«Келдыш производил впечатление человека мрачноватого, особенно в последние годы жизни. Много лет не был в отпуске, по-настоящему не отдыхал, почти категорически отказывался от лечения. Только блеск глаз выдавал охватывавшие его эмоции, с которыми он обычно умел справляться».

Келдыш десять дней пролежал у Петровского в институте хирургии, его лечили барокамерами, но не помогло. Встал вопрос об операции. Семья хотела, чтобы это сделали иностранные врачи. Брежнев и Косыгин согласились. Келдыша оперировал знаменитый американский хирург Майкл Дебейки, который позднее консультировал президента Ельцина. Дебейки прилетел со своей бригадой. Операцию провели в Институте сердечно-сосудистой хирургии. Она продолжалась шесть часов. Дебейки удачно провел операцию аортобедренного шунтирования, соединив аорту с бедренной артерией для улучшения нарушенного кровообращения.