Олег Белоусов - Это мой город

Но это неправильно! Я хочу считать! Я умею считать! Я не хочу заботу о своем собственном здоровье перепоручать чужому дяде. Я хочу точно знать – сколько я за свою жизнь заработал и сколько из заработанного я могу потратить на себя, на свое благополучие и здоровье. Я хочу о своем здоровье заботиться сам и платить за него сам! Ну, например, я знаю – мой рабочий стаж почти сорок пять лет. Все эти годы я очень неплохо (по совковым нормам) зарабатывал. Прошу обратить внимание, зарабатывал, а не получал. Я производил продукт, который был востребован обществом и поэтому хорошо оплачивался. Из этой, вполне неплохой оплаты, ежемесячно у меня высчитывали некий процент на предмет болезни. Я этим процентом не пользовался, поскольку, Бог миловал, не болел. Мой откладываемый на всякий случай процент должен был расти и тучнеть. Вопрос на засыпку,– куда подевались, откладываемые ежемесячно мои кровные, когда они мне понадобились, когда я заболел? Я таращусь по сторонам, я пытаюсь их разглядеть, пытаюсь определить, что я могу себе позволить за эти всю жизнь откладываемые сбережения. Могу ли я претендовать на операцию, которую делают в клиниках Израиля? Нет! Могу ли позволить себе лекарство, которое выпускают фармакологи Швейцарии? Нет! Могу ли просто лежать в палате один? Могу! Но за дополнительную оплату. Господа, где мои деньги, которые вы у меня самовольно изымали и божились, что сохраните? Вы их профукали, пустили на ветер, растранжирили, своровали?

Возмущение бесполезно! Государства, которое брало на себя обязательство откладывать и сберегать мои кровные – нет! Правоприемника того государства тоже нет! Спросить не с кого! И вот – бродят по районным поликлиникам, по казенным коридорам больнниц толпы неприкаянных стариков в поисках бесплатной медицины. Ищут то ли вчерашний день, то ли снег прошлогодний, то ли здоровье погубленное на стройках коммунизма.

Ребята! Мальчишки, которым сегодня 20, которые начинают свой путь к стариковским немощам – не доверяйте казенным наперсточникам, не ставьте на кон свое здоровье. Оглянитесь по сторонам, поинтересуйтесь, как все это устроено у нормальных людей, вникните в опыт иных стран, тех, где нет социализма, а, следовательно, вселенского общака-надуваловки.

Коллега, который лежит в соседней палате заметил: «А если кто-то зарабатывал меньше, если кому-то нужна помощь!» Согласен отдать половину отложенного мной за сорок пять лет на благотворительные цели, на помощь тому, кому помочь кроме меня некому, но назовите мне эту половину. В конце концов имею право знать!

Господи, чего я ломлюсь в открытую дверь. Во всем мире существует страховая медицина и каждый работающий знает, какое лечение ему по карману, какое нет. Знает и то, что следует следить за собственным здоровьем, как за автомобилем на котором ездишь каждый день. Знает, что дешевле измерить уровень масла в картере и вовремя его заменить, чем запороть движок. Дешевле иметь домашнего доктора, который проверит ваше давление и предупредит об опасности, чем нарываться на пересадку замотанного сердца.

Вот тут уместно вспомнить Марью Петровну, которая забегала посплетничать с мамой, а по ходу, достав ртутный тонометр, контролировала давление у родителей.

Когда Марья Петровна вышла на пенсию, она обратилась ко мне: «Олег, может в твоей фирме уборщица нужна? Возьми меня. Пенсии не хватает!»

– «Милая Марья Петровна! Какая у меня к черту фирма Я работаю сам на себя. Уборщицы мне не по карману…»

Дальше я развивал довольно стройную систему, как Марье Петровне не пропасть с ее нищенской пенсией (тоже, кстати, вопрос, а куда подевались ее ежемесячно складываемые в государственный карман, пенсионные взносы?)

Я объяснял Марье Петровне, что она наследница земских врачей, настоящий домашний доктор, что она на своем участке знает всех и вся, знает у кого, что болит и кому чем можно помочь. Я втолковывал ей, что во всем мире врач, доктор, человек самой высокооплачиваемой профессии, грешно ей, при ее квалификации и знаниях наниматься в уборщицы. Она согласно кивала головой, потом разбила мои аргументы вдребезги простейшей фразой…

– Аличек, как же я с людей деньги брать буду?

Штукатур знает как, автослесарь знает, сантехник знает! Доктор – не знает. В этом месте следовало бы остановиться и порассуждать о незаменимых героях с незамутненной душой и светлыми помыслами, но я рассвирепел, я наорал на бедную Марью Петровну, я обвинил ее в том, что она просто не уважает свою профессию, ценит свой труд дешевле дешевого. Потом успокоился, попросил прощения за резкость, поскольку понял, Марья Петровна ни в чем не виновата. Она искренне верит, что брать деньги с больного – стыдно, она верит в бесплатную медицину, ее не переделаешь и нападать на нее бессмысленно.

Однажды, когда мы с режиссером Игорем Гасско снимали документальный фильм о наездниках конно-спортивной школы в Ратомке произошла трагедия. Мальчик, выполняя простейшее упражнение, допустил ошибку, лошадь встала на дыбы и опрокинулась на круп, накрыв мальчишку всем своим весом. Как то случилось, что рядом кроме Игоря, меня, нашего оператора и фельдшера местного медпункта, никого не оказалось. То ли это была последняя в тот день тренировка и все разъехались, то ли еще какая то нелепость – не помню. У фельдшерицы была истерика переходящая в перманентный обморок, у бедного Игоря, перенесшего две операции на сердце, посинели губы, но он из последних сил делал мальчику массаж сердца. Я,сменяя его, в перерывах звонил в «Скорую». Я пробивался в Минск, меня из Минска отправляли в Молодечно, объясняя, что это их зона. Я орал, что здесь необходим квалифицированный нейрохирург, меня спрашивали о моем образовании и вновь отправляли в Молодечно. Плюнув на «Скорую» я дозвонился до приемной Министра здравохранения. Тогда им был Савченко. С «разбега», я наорал на министра, я требовал нейрохирурга, понимая, что у мальчишки сломано основание черепа. Министр очень спокойно сказал: «Перезвоните мне через три минуты!» Через три минуты проинформировал: « К вам выехал нейрохирург профессор Павловец.» Это была сестра тети Наташи, Марья Васильевна. Осмотрев мальчика она беспомощно прошептала: «Не довезем!»

Дорогие мои читатели! Простите меня, что дурю вам голову, «жонглируя» ничего не значащими понятиями: «бесплатная» и «платная» медицина. Потому что медицина всегда платная – это и связь, и транспорт, и диагностическая аппаратура, это экспресс – анализы, операционное оборудование, квалифицированные кадры, современные медикаменты, это доктора, которые следят за вашим здоровьем постоянно, а не от случая к случаю. Это система. Любая система – стоит дорого, так что вопрос стоит ставить только таким образом – «богатая» медицина или «нищая». У нас она нищая. И стоит спросить: «Почему? Почему в больнице скорой помощи люди лежат в коридорах на незастланных простынями кроватях, почему на анализы водят через раздолбанные вонючие подвалы, почему процесс обследования растягивается на три, четыре, пять дней, почему врачи там замороченные и раздраженные, почему, советуя какие приобретать лекарства, они говорят: « Постарайтесь не покупать наших и «брынцаловских». Почему…