Наталья Варлей - Канатоходка

А потом вспомнила, что вечером с дачи приедет Васенька, а в доме нет хлеба. И я пошла в булочную. И получилось как в анекдоте: «Ни фига себе за хлебушком сходил!..» Купила хлеба, а потом подумала, что Вася очень любит пироги с капустой, и надо пойти и эту самую капусту купить. В овощном магазине была большая очередь. Я встала. Но минут через пять поняла, что погорячилась, вышла из очереди и поползла домой.

Дома я набрала номер вызова такси, назвала адрес и фамилию. На другом конце провода ответили, что нужно ждать «в течение часа». «Девушка, миленькая, это Наталья Варлей с вами говорит (я редко пользуюсь своей фамилией, но тут уж пришлось – от безысходности!), пожалуйста, поскорее – человек рожает!» Девушка поинтересовалась: «А кто у вас рожает?» – «Я!!!»

«Ой, сейчас пришлю машинку!» – заволновалась диспетчер.

В это время в квартиру вошёл Вася. Он помог мне собрать нужные вещи и усадил в такси. Хотел ехать провожать меня, но я представила себе, как он выбирается почти ночью из забытого богом района, где находится роддом № 27, и уговорила его остаться дома.

В приёмном отделении меня долго и недобро допрашивала с пристрастием полусонная и, на мой взгляд, не вполне трезвая санитарка. Она никак не могла взять в толк, почему меня привезли к ним в роддом, если не по «Скорой». А больше ни одной живой души, которой я могла бы объяснить «почему», – не было. Ни криков рожениц, ни плача младенцев не было слышно в этом, как будто вымершем, заведении.

Наконец где-то открылась и тут же закрылась дверь. И стало понятно, что за этой дверью идёт веселье, гуляет компания. Как потом выяснилось, праздновали день рождения кого-то из медицинского персонала: а что ж не попраздновать – рожениц нет. Поздний вечер, пятница – уже почти суббота…

И вдруг, некстати, я припёрлась.

Со стороны двери, за которой шла гульба, подошел молодой и, похоже, тоже не сильно трезвый врач. Он, слава Богу, меня внимательно выслушал, даже всё вроде бы понял. Сказал, что врач, у которой я наблюдалась всё это время, сегодня выходная, будет только послезавтра. Бегло осмотрел меня, отправил в предродовую палату, сказав при этом, что у меня в запасе ещё много времени, и отправился обратно в свою весёлую компанию. И до утра ко мне никто не подходил…

Когда я закричала, что у меня отошли воды и я рожаю, мне издалека ответили: «Рано!» Когда я поняла, что ещё немного, и будет поздно, я поднялась и сама пошла в родильный зал. За мной бежала акушерка и приговаривала: «Куда ты?! Куда ты?!!»…

Она и приняла у меня роды. Но ребёнок не закричал. И тут поднялась паника. Забегали. Закричали: «Ах, отрицательный резус! Ах, маленький срок!.. Скорее ищите Алексея Владимировича, если он не ушёл!..»

Мой и Сашин спаситель, наш ангел-хранитель, посланный нам Богом в лице Алексея Владимировича, – слава Богу, не ушёл! И мой Саня, да и я – сразу попали в его добрые золотые руки, под его надёжное крыло.

Алексей Владимирович Грачёв, врач-микропедиатр, призванием и профессией которого было спасать жизнь детей до двадцати дней от роду в самых сложных ситуациях, на счастье для меня и моего новорождённого сына, трое суток не уходил из роддома, находясь рядом с «трудным» ребёнком, а проще говоря, спасая хрупкую жизнь очередному младенцу. Поэтому «бравые ребята» – врачи, которые чуть не упустили моего ребёнка, – нашли Алексея Владимировича и вызвали в родильный зал…

Я после родов «уплыла в сон», лёжа в коридоре на каталке. Почувствовав, что меня будят, я проснулась и увидела прямо перед собой необыкновенные глаза – не просто изумительно красивые, серо-зелёные в пушистых ресницах, а глаза, потрясшие меня добротой, сопереживанием, глаза, которые смотрели прямо в душу – с такой сердечностью, с таким теплом, что я замерла от неожиданности.

«Я – Алексей Владимирович Грачёв, я буду вести твоего сына», – сказал мне обладатель этих необыкновенных глаз. И добавил: «Ребёнок очень трудный. Пока никаких прогнозов. Но я постараюсь сделать всё возможное. А ты – держись…»

И меня отвезли на каталке, чтобы переложить на кровать, – в огромную палату, в которой я оказалась тринадцатой. Но я не суеверная. Да и число тринадцать, после рождения моего младшего сына, стало одним из самых любимых: Саня появился на свет в 10 утра тринадцатого сентября (кстати, в день рождения моей сестры Ирины; и Александр Розенбаум тоже родился 13 сентября!).

На другой день рано утром в палату ввезли тележку с орущими младенцами. Когда всех грудничков раздали на кормление счастливым мамочкам, я поняла, что моего не привезли. И вот тут меня охватил животный страх за моего мальчика. Изо всех сил я пыталась сдержать слёзы, но они покатились ручьями, капая на пол, и я никак не могла остановиться. Младенцев увезли, а я всё сидела и безутешно рыдала. Чтобы как-то успокоиться и не нервировать молодых мамочек, я вышла из палаты. Увидев ведро с водой и швабру с тряпкой, приготовленные для мытья полов, подхватила их и принялась мыть палаты и коридор. А слёзы всё льются…

И вдруг мне навстречу идёт Алексей Владимирович. Он изумлённо смотрит на меня, моющую полы, потом видит мои слёзы. Забирает из моих рук швабру, ставит её рядом с ведром, берёт меня за руку и говорит: «Пойдём со мной!» Он подводит меня к двери, на которой написано «Палата интенсивной терапии», и говорит: «Вообще-то туда нельзя! Но – заходи!»

В палате в кювезе лежит мой малыш, весь в проводочках и трубочках. Спит. И… улыбается во сне!

«Вот видишь, он улыбается, а ты плачешь. Он сильный. Он нам помогает, а ты ему – мешаешь. Поняла?» – говорит мне Алексей Владимирович.

«Поняла!» – шепчу я. «Ты должна молиться за него. Крестить как можно раньше. И назвать его по святцам. Знаешь имена святых, чьи даты мы отмечаем в эти дни?» – «Нет», – говорю я.

«Завтра я принесу тебе святцы», – обещает мой дорогой доктор и отводит меня в мою палату.

На другой день я изучаю святцы, которые он принёс. 13 сентября – Геннадий и Киприан. 12-го – Александр Невский. Я спрашиваю, можно ли назвать мальчика Александром, ведь роды начались двенадцатого. «Конечно! – отвечает мне доктор. – Но 12-го он будет отмечать свой День Ангела».

Так я решила назвать своего малыша Александром.

Через пять дней Алексей Владимирович говорит мне, что сегодня моего Александра, состояние которого уже не внушает опасений, перевезут в тринадцатую больницу, где он должен будет пробыть, чтобы окрепнуть, около месяца. А мне нужно полежать ещё дня два.

И я смотрю, как свёрток с моим Саней выносят из отделения и кладут в санитарную машину. Сердце моё сжимается от боли и волнения за моего мальчика, которого я успела уже безумно полюбить.