Иосиф Дионисиатский - Старец Арсений Пещерник, сподвижник Иосифа Исихаста

Раз уж мы вспомнили этого святого старчика, то не удалимся от своей цели, если несколько строк посвятим его памяти.

С самого начала своего монашеского пути я поддерживал с ним тесное знакомство, потому что он считался членом нашего братства. По ночам мы вместе с моим старцем часто приходили в уединенную церковку двадцати Бессребреников для служения Божественной литургии. При входе внутрь направо была одна комната. Там он совершал бдения, а когда уставал, немного отдыхал в деревянном креслице.

Этот старец, отец Феофилакт, обладал многими добродетелями, среди которых выделялись нестяжательность и неприхотливость. Денег у него не было никогда. Когда он нуждался в них, то с верой просил у своих небесных покровителей, и они присылали ему столько, сколько было нужно [89].

Лампады храма святых Бессребреников у него были всегда зажжены. В проскинитариях [90]скита он зажигал лампады круглый год. И даже когда снега было с полметра, он должен был спускаться и зажигать лампады.

Приготовленную пищу он ел только тогда, когда мы ему давали, а дома ничего не готовил.

Этому старчику Бог дал дар часто видеть умными очами души сверхъестественные вещи. Для примера я привожу два случая.

Однажды он увидел, как вокруг одного монашеского братства ходит сатана и расставляет свою сеть. Феофилакт говорит старцу этой келии:

— Будь внимателен, сатана что-то замышляет в твоем братстве.

Не прошло много дней, как один монах собрался и ушел.

Некоторому духовнику он сказал:

— Будь осторожен, вчера сатана ходил вокруг твоей келии.

И действительно, на следующий день один монах, обманув его своей ложной исповедью, получил от него подпись под присягой ставленника [91]для хиротонии во священника. Позже, когда духовник вновь поразмыслил об исповеди, он понял обман и взял назад свое согласие.

После преподобнической кончины старца Иосифа отец Феофилакт, не знаю как, чувствовал, когда кто-то нуждался в помощи, каждое лето приезжал на Пелопоннес и втихую помогал как монастырям, так и многим людям. Только одно его смиренное присутствие было живой проповедью. Когда мы уходили из Нового Скита, старец Арсений очень просил его уйти с нами. Но, несмотря на свою глубокую старость, он предпочел остаться в своей келии, пока не лишился зрения. С того времени за ним до самой его кончины в 1986 году ухаживали его соседи — благочестивое братство авраамеев.

Благословение его да пребудет с нами.

Отец Феофилакт, когда присоединился к нам как один из наших братий в 1953 году, приходил в Малую Анну из Нового Скита. Он из практических соображений предложил Старцу перебраться со всем братством в Новый Скит, в достаточно просторную келию святых Бессребреников. Святой старец Иосиф, всегда руководствовавшийся принципом «не отвергать и не принимать», согласился с отцом Феофилактом переехать в Новый Скит на несколько дней, для пробы.

И отцы скита, и кириархальный монастырь святого Павла Афонского встретили известие об их переезде с радостью и ликованием. Но, поскольку, с одной стороны, семь человек братства старца Иосифа теснились здесь в одной маленькой каливе, а с другой стороны, соседние келии располагались вплотную к ним, наши великие старцы почувствовали себя очень неуютно. Тогда отец Иосиф говорит отцу Арсению:

— Отец Арсений, здесь, куда мы пришли, и если кашлянешь, соседи услышат. Если же молиться вслух, плакать, то будешь совсем как на сцене театра.

— Да, — говорит отец Арсений, — у меня то же ощущение.

— Ну так вот, уведомь монастырь. Завтра мы уходим.

Заметьте, что тогда монастырь святого Павла был одной из лучших киновий Святой Горы и среди прочих украшали его такие люди, как игумен Серафим, иеромонах Андрей, впоследствии игумен монастыря, ученый благочестивый монах Феодосий и многие другие.

Игумен, едва узнав о намерении старца Иосифа уйти, созывает монастырский собор [92], который решает передать братству Старца часть скита: от скитской башни вниз до моря, с четырьмя келиями, находящимися на этой территории. Решение было принято срочно и сопровождалось теплой просьбой к Старцу принять это предложение.

Два великих старца, обойдя место, оба убедились в том, что это то, что они искали.

На следующий же день братство переехало в новые подвижнические келии. А отец Афанасий поселился в каливе Благовещения Пресвятой Богородицы, в очень уединенном месте.

Раз речь зашла об Афанасии, родном брате старца Иосифа, я полагаю, что несколько слов мы должны посвятить и ему.

В этой каливке отец Афанасий пробыл почти до самого конца своей жизни. Но при неожиданной перемене в его здоровье во сне ему явился его брат по плоти и старец по духу, как рассказывал мне сам отец Афанасий, и убеждал его перейти на дальнейшее жительство в монастырь Филофей.

И этот старчик тоже был украшен множеством добродетелей.

После своего отречения от мира он положил себе за строгое правило никогда не выезжать со Святой Горы, а также никогда не принимать квалифицированной врачебной помощи. Это он в точности сохранил до самой своей кончины.

Поселившись в скиту святого Василия, он взял на себя все внешние работы, освободив таким образом отца Арсения, который с тех пор ограничился лишь рукоделием. Отец же Афанасий часто ходил по монастырям, продавая рукоделие или обменивая его на необходимые для келии вещи, при этом часами нося тяжести на спине.

Но и позже, когда они поселились в Новом Скиту, он безвозмездно принял на себя обязанности, как он весело говорил, «осла», то есть послушание почтальона: ежедневно утром и в обед спускаясь на пристань и поднимаясь обратно, служил таким образом всем отцам.

По характеру он был всегда веселым, приятным в беседе, воздержным в пище, говорил полезные поучения, очень любил службы. В Новом Скиту он всегда приходил первым на общую молитву в кириакон, исполняя послушание уставщика. Несмотря на то что не был обучен музыке, он пел настолько мелодично и чисто, что производил впечатление даже на протопсалтов [93]. Особенно это было заметно, когда он пел Божией Матери архангельскую песнь «Достойно есть».

Все заставшие его вспоминают, что молитва и славословие никогда не сходили с его уст.

Кто бы с ним ни здоровался, даже если это был и незнакомый ему человек, всем на приветствие он отвечал глубоким поклоном, стараясь облобызать руку встретившегося, хотя тот мог быть и простым мирянином.

В монастыре Филофей он прожил последние два — три года своей жизни, послужив образцом и примером для юной братии. И здесь он снова, насколько позволяли ему силы, был первым на общих службах.

Когда пошатнулось его здоровье, он был вынужден ограничиться своей келией. Одновременно с этим ноги его так распухли, что полопались вены и образовалась такая большая рана, что были видны кости его ног. Но самым страшным было то, что в ранах завелись черви, о чем я свидетельствую как очевидец. Благочестивый и опытный монастырский врач монах Савва напрасно просил старца разрешить обработать раны.