Лев Тихомиров - Тени прошлого. Воспоминания

Но я помню и более скромные пикниковыс поездки, на которых мы проводили время не менее весело. Один раз Суходольский с офицерами своего отряда пригласил знакомых прогуляться на вновь пролагаемую дорогу в Крымскую через Неберджайское ущелье. Я говорил, что еще до нашего приезда в Крымскую станицу на Липки была проведена дорога через Маркотх. Но ее построили неудачно: во-первых, с очень крутым подъсмом, во-вторых, на таком месте хребта, на котором всего сильнее бушует норд-ост, способный не только замучить людей и лошадей, но даже сбрасывать повозки. Суходольскому было поручено проложить новую дорогу, несколько верст левее, через живописное Неберджайское ущелье. Там было сравнительно тихо, а местами вполне затишно, и Суходольский повел дорогу с. небольшим уклоном, хотя, конечно, она от этого вышла более длинной. В это время она была доведена до самого перевала и начинала спускаться к Липкам. Я видел много знаменитых живописных мест на Кавказе, в Швейцарии, Савойе, и скажу, что эта дорога через Неберджайское ущелье по красоте выдержит какое угодно сравнение. В ней нет ничего подавляюще грандиозного, и самый хребет здесь едва доходит до 2000 футов. Но она, со своим множеством поворотов, которые каждый раз открывают новые разнообразные виды, необыкновенно изящна. Она всюду ласково нежит взор, иногда проезжаешь над обрывом, иногда через лески стройных чинар. Иной поворот показывает внутренние ущелья, другой раз открывается Цемесская долина, а то вдруг неожиданно показывается Цемесская бухта со всем своим простором, иной раз в панораме является город Новороссийск. Замечательно красивая дорога, к которой я и впоследствии имел случай присматриваться. Мы ехали целым веселым караваном и, добравшись до перевала, попали на горную поляну, занятую лагерем отряда. Это была прочная стоянка, потому что работа идет медленно. Каменные склоны горы приходится взрывать, потом расчищать дорогу и почти всегда делать предварительно просеки, так что отряду нечасто доводится менять стоянку. Солдаты жили в длинных просторных землянках, обедали под деревянными навесами. На ручье была устроена кухня и даже очень недурная баня. Палаток было очень немного, только для некоторых офицеров — любителей свежего воздуха. Суходольский показывал нам все лагерное хозяйство и самые работы по прокладке дороги. Производили их, конечно, солдаты, которые в то время должны были на Западном Кавказе делать все: вырубать леса, рубить и складывать избы и сараи для будущих станиц и окружать их плетневыми стенами, пролагать дороги, возводить каменную постройку в укреплениях и в то же время беспрерывно драться с черкесами. Менее всего оставалось времени на фрун-товую службу, и они были действительно не блестящими фрунто-виками. Тот отряд, с которым работал Суходольский, как раз недавно осматривал какой-то генерал, остался недоволен выправкой и сделал за это выговор. Задетый за живое, начальник отряда горячо выставил ему на вид постоянную работу солдат и заявил, что хотя выправка слаба, но — «пошлите нас в бой, и вы увидите, что мы будем драться не хуже кого другого». Он смело мог бы сказать: «Лучше фрунтовиков внутренних губерний».

Осматривая хозяйство отряда, мы увидели новость: массу превосходных грибов, развешанных для просушки на солнце. Эго было для нас открытие. Мы до сих пор думали, что в Новороссийске нет грибов, кроме ядовитых. Не знаю, употребляли ли черкесы грибы в пищу, но на сатовку они их никогда не приносили. Сами мы первое время тоже не находили. Потом, при более подробном ознакомлении с краем, оказалось, что их местами довольно много, между прочим, и на нашем хуторе.

Обедать нам приготовили солдатские повара по своему вкусу — чтобы все было солоно, густо и жирно. «Вкус воды Черного моря», — заметил один из нашей компании, Новицкий, хлебнувши щей. Гречневая кашица была изготовлена сообразно солдатским идеалам: их повар считает кашицу готовой только тогда, когда опушенная в нее деревянная ложка стоит прямо, не наклоняясь ни в одну сторону. Но щи были с мясом, была, кроме того, жареная баранина, был чай, а мы все устали и проголодались, так что уписывали солдатский обед с величайшим аппетитом, лучше, чем самые утонченные блюда господской кухни. Поздно ночью возвратились мы в Новороссийск, единодушно находя, что никогда еще не было у нас такой приятной partie de plaisir (увеселительной прогулкой).

Но беспрерывные поездки новороссийцев по изгнании черкесов вызывались вовсе не одним желанием прогуляться, а и деловыми соображениями. Многие разыскивали черкесские сады, чтобы запасаться фруктами. Из жителей иные привозили их на базар целыми повозками. Пока колонизация была слаба, начальство раздавало жителям участки в лесу и ущельях под покосы, и на несколько верст кругом, особенно по Цемесской долине, можно было видеть живописные группы косарей и их привалы около костроа Наш покосный участок был отведен очень далеко, около нынешней деревни Владимировки, и мы туда раз ездили всем семейством. Тогда еще не знали хорошо местности, не знали, где есть родники, и по большей части возили с собой воду в баклажках. Только неподалеку от так называемого Анапского моста через овраг и речку, составлявшую одно из верховьев Цемеса, все знали знаменитый родник, около которого проходили отряды с оказиями. Этот родник с чудной кристальной водой был обделан, кажется, нашими же войсками в виде бассейна, сложенного из крепкого плитняка. Впоследствии он засорился — отчасти по небрежности жителей, отчасти потому, что новороссийская округа как-то обезводнела. Множество ручьев и родничков не только пересохли, а совершенно высохли.

Много поездок за город делалось для отыскания хорошего плитняка и ломки его для городских построек. С изгнанием черкесов город Новороссийск был восстановлен с прежним именем, повсюду там и сям началась постройка домов даже раньше, чем город был распланирован. Их строили по направлению прежних улиц, обозначенных развалинами. В Новороссийской станице тоже стали воздвигать домики получше, но больше всего строились на форштате. Я не помню с точностью, когда было упразднено Константиновское укрепление и восстановлен город Новороссийск, причем и станичные казаки были перечислены в городские мещане. Но еще и до этого ежегодно возникало много построек, и прежний Новороссийск сам собою понемногу восставал из своих развалин. Гораздо слабее возникали хутора. Несколько лет их можно было перечесть по пальцам одной руки. Первые заботы властей по благоустройству края направлялись на города Новороссийск и Анапу. В административном отношении весь бывший Черкесский край причислялся сначала к Кубанскому войску, которое и колонизовало его своими станицами. Собственно на Черноморском побережье, начиная с Новороссийска до Сухума, оно поставило десять станиц. Первая к югу от Новороссийска была Геленджикская, на месте бывшего укрепления — моей родины. Потом вся прибрежная область, начиная с Анапы, была отделена от войска и разделена на пять округов с главный городом Новороссийском. Начальником новой области назначен генерал Пи-ленко Дмитрий Васильевич, а все жители ее — десять станиц — перечислены в крестьяне. После того началась и гражданская колонизация, поселены новые деревни. Раньше всех основана Кабардинка, на месте бывшего укрепления, заселенная анатолийскими греками. Но первые усилия направлены были на Новороссийск, в котором предусматривали главный порт всего Прикубанского края и даже всей территории до Донской области.