Людмила Тарнава - Абхазский дневник

21 июля 1993 года

Ночь прошла у меня неспокойно, даже в ванной комнате. Стреляли, по слуху, из какого-то незнакомого орудия – было страшно. Утром пошла к колодцу за водой и просидела там в очереди часа два – нет воды, обмелел колодец, дно видно. Чтобы наполнить одно ведро, бадью с цепью надо опустить в колодец 4-5 раз. Пока сидела там, видела, как парни забирали у жителей из частных мегрельских домов пустые газовые баллоны. У них и газ есть. Есть все, кроме воды. В этом мы, русскоязычные, уравнены. В остальном проблемы наши, а их – в меньшей степени. Не в воде дело в разнице нашего с ними бытия, а в еде. У них нет хлеба, есть мука. У меня ни того, ни другого, ни огня, чтобы сварить похлебку. А зимой для обогрева опять же они будут рубить платаны, эвкалипты, утаскивая все толстые стволы и ветви в свои дворы, а мы после них собирать мелочь: кору, хворост. Таков будет «новый порядок» и «новая демократия». И потом говорить, что тут ни абхазцев, ни русских никто не обижает. Да, не стреляют массово из автоматов. В остальном же мы – ущербные люди, не высшая раса, плебеи.

Летом ветра больше, чем зимой. Бриз летний. Он задувает мою развалившуюся банку – печку. Комната, пока варю, полна едкого дыма. О том, как мы по-разному тут живем, можно судить даже по внешности. Мы все очень похудели, платья стали мешковатые, они, как были толстые, таковыми и остались. Пухлые, лоснящиеся от жирка. Вот и наглядный пример. Ну, а кто был худ, так и остался худым.

Шла от колодца и видела возвращающихся пешком с ночного дежурства от Гумисты гвардейцев с автоматами. И у меня возникает мысль: когоже они не пускают в Сухум? Исконных жителей этого города и земли, именем которых она и названа Абхазией? Это даже смешно, если посмотреть со стороны. Всегда меня поражают люди, не умеющие или не хотящие логически мыслит. А соседка Дареджан как-то сказала: «Они (абхазы) всё время хотят пройти сюда!». А куда им собственно, идти, уважаемые, если не к своим разоренным и разграбленным в Сухуме очагам и квартирам? Это же и их город, а другой этнической родины у них нет. И не пускать их сюда?! Вооружены, да. Но и они не придут сюда под пушки, автоматы и штыки, пока их тут так встречают. Уберут орудия, и они не войдут с оружием – проследит кто-то за этим. Не пускают! Хозяев земли не пускают! Это ли не наглость? А русские, которым испокон веков присуще обостренное чувство справедливости, отправляют своих сыновей в грузинскую гвардию истреблять абхазцев. За кусок хлеба! Ничего себе – русские праведники. Убивать людей, не сделавших им ничего плохого, а, наоборот, стремящихся создать равноправие для всех. И армяне – туда же. Им, что, важна так территориальная целостность Грузии? Да плевать им на целостность – идут за кусок хлеба или получить затем привилегии за это. Ну, ну, поглядим, чем всё это кончится. Поживем – увидим! Бог, он всё видит.

Говорят, ночью в «Колос» попал снаряд, и опять они же разворовали хранившуюся там муку. Запасаются, а нам грозит голод.

Те, кто имеет огород и сад, продают овощи и фрукты по очень высоким ценам, а на вырученные от их продажи деньги покупают еще более дорогое масло, сахар, муку, крупы. Вот эти люди не чувствуют войны. Например, человек берет сразу 3-х литровый баллон топленого масла за 12 тыс. руб., а я едва купила 700 г. и скоро съела. Другой берет сразу 5 кг. сливочного масла – на это тоже надо уйму денег. И всё на вырученные деньги с сада, огорода, иногда гвардейская зарплата. Мне же продавать нечего. Я просто чистый пролетарий, бедняк. Жалкий интеллигентишка – они и погибают в первую очередь.

Остатки гуманитарной помощи продают кто где попало по баснословным ценам: вермишель по 2.500 р. за кг., растительное масло за 5.000 и т.д. А пенсия-то всего 4 тыс. с чем-то. Вот так и живи, «Свободная республика!».

В общем, население Сухума брошено на произвол судьбы – спасайся кто как может. И спасаются, чаще всего те, кто чувствует себя привилегированной кастой, которой дозволено то, что не дозволено и что побоятся сделать другие. Да другим и не дадут ничего. Пришла я в магазин на кондитерскую фабрику за развесным печеньем. Мне сказали, что его нет. А тут же парень вынес и унес целую не распакованную коробку. Грузин! То, что дозволено Юпитеру то не дозволено Быку.

Мы теперь вздрагиваем от каждого шума, стука столь напуганные постоянной стрельбой, а тут еще под боком, на моей площадке квартира – «малина» воровской шайки. Потрясающее соседство, и я всю ночь, лежа на полу в ванной комнате в кромешной темноте, прислушиваюсь к моей двери: не подошел ли кто, не взламывают ли дверь моей квартиры. И без стука могут взять и выломать. Но пока, слава Богу, тихо. Молюсь, молюсь, молюсь и утром и вечером. Обо всем! Да поможет мне и моему бедному народу Господь. Бог, не терпящий беззакония и несправедливости. Так хочется надеяться на лучшее.

Лук репчатый на рынке 5.000 р. за кг.! И это – рыночная экономика?! Мародерство это – и больше ничего! «Спасибо» Ельцину и еже с ним.

22 июля 1993 года

Вышла на наш рыночный «пятачок» и достала яблоки по 50 р. за кг. Дешево – обрадовалась. Проехал виллис доверху груженный вещами, коврами… Открытый! А на вещах улыбающиеся довольные ребята – то ли гвардейцы, то ли мародеры… Уже не понять кто есть кто. А говорили, что им было дано три дня в начале войны на разграбление. Но уже скоро год войне, а всё грабят.

15 июля – годовщина смерти Риты – моей сестры. Боже, прошло уже три года как нет её. Риточка, Ритуля, как ты мне была нужна сейчас, в такое тяжкое время! Жив ли Лева в Гудаута? Часто во сне вижу Риту. Очень часто. Молись за нас, Риточка, мне так тяжело, горестно, тягостно, что тебя нет со мной. Но выдержала бы ты, больная, такое наше существование? Может, это к лучшему, что ты оставила такой пакостный наш мир, никому не нужную нашу жизнь? Зачем мы цепляемся за эту, такую, жизнь? Разве это жизнь – это прозябание и постоянный страх перед всем: пулями, снарядами, мародерами, голодом, эпидемией и другими «прелестями» военного и рыночного быта, новой системы общества, неведанной нам до сих пор.

Смешная у нас собачка Белка, которую приютили с зимы соседи в подъезде и кормят. Лает она исключительно на гвардейцев в форме. На ребят в гражданской одежде не лает. Солидарна с абхазцами?

Говорят о каком-то договоре с 24 июля (кстати, день рождения Риты), но весь день и вечер отсюда так палили пушки за Гумисту, что все мы, соседи, просидели это время в подъезде, боясь оставаться в квартире или выйти во двор. Если разговор о договоре и выводе войск, то зачем так безбожно стрелять? За Гумистой, наверно, уже и живых не осталось от такой пальбы. Стрелять напоследок, в отместку? Оттуда почти не отвечали, могут ночью ответить.