Кирсан Илюмжинов - Терновый венец президента

Не слушают. Что им мои доводы? Наступил момент, когда можно в одночасье заработать политический капитал, взбаламутить народ и стать лидером, войти в историю. Главное – подлить масла в огонь, пока народ не разобрался, не понял.

Митинги на площади, шествия, делегации в Москву – все это я предвидел. Я понимал: снова пойдет волна слухов, обвинений, лжи, и многие из моих сторонников испугаются, переметнутся на другую сторону. Не я знал, что вскоре эта пена сойдет и народ поймет, осмыслит мой поступок. Я верил в мудрость.

Защитники Конституции встретились с руководителем администрации президента России С. А. Филатовым. В Элисту прилетел Р. Г. Абдулатипов – заместитель председателя Совета Федерации.

Но, несмотря на утверждения Комитета по защите Конституции, что в республике произошел чуть ли не государственный переворот, жители Калмыкии не бросились в сберкассы снимать со счетов деньги, не расхватали в магазинах спички, соль и муку, не было очередей у касс Аэрофлота и железнодорожного вокзала. Народ постепенно начинал разбираться, что к чему.

– Знаете, очень много слухов разного рода, никому не нужных, – сказал Р. Г. Абдулатипов на встрече с жителями Элисты. – Есть исключительные полномочия Конституции Российской Федерации, ни один пункт которой не позволено нарушать. Есть совместные полномочия. Но есть еще и все остальное правовое пространство, в котором представляется возможность решать вопросы самостоятельно, об этом и сказано в Конституции России. Договоритесь друг с другом сами, не надо искать в Москве тех, кто «за» или «против»…

Стало ясно, что Москва поняла и одобрила мою инициативу. Процесс дробления России волновал не только меня. В первую очередь он затрагивал саму Россию, и тот шаг, который сделала Калмыкия, был жизненно необходим всем народам Российской Федерации.

В конце марта информационно-аналитический отдел провел социологический опрос населения методом анонимного анкетирования. За Великое Степное уложение взамен старой, отжившей Конституции высказалось 34,9 процента.

Скорее «за», чем «против» – 20,8.

Скорее «против», чем «за» – 10,1.

Против – 13,1

Это была победа. Напряженность в республике спадала. Можно было перевести дыхание. Я понимал, насколько тяжело дается это решение каждому калмыку, каждому жителю республики. Всю жизнь в нас вдалбливали понятия: Конституция священна, Конституция – защита наших прав, Конституция – надежда и опора в жизни народа, Конституция – это свобода.

Эти простые формулы вошли в сознание как аксиома. Так же как в сознание старшего поколения слова: «Сталин – отец народов», «Партия – ум, честь и совесть нашей эпохи» или «Религия – опиум для народа». Вырвать это из сознания удается не сразу, ломка идет с болью и кровью. Но без этой ломки – нельзя. В этот опасный для России, для всех нас момент надо было подняться над национальным самолюбием, поднять забрало, отшвырнуть меч. Кто-то должен был сделать это первым в дни всеобщего межнационального недоверия и страха. И Калмыкия, показав пример другим, принесла жертву общенациональному делу возрождения Отечества.

Моя мечта – ¿делать республику такой, чтобы каждый житель Калмыкии гордился ею. Как гордится своей страной житель Америки или англичанин, японец или француз. Мы должны, мы обязаны добиться, чтобы дети наши с гордостью произносили: «Я – житель Калмыкии». В сознание каждого должно войти: сначала ты житель Калмыкии, а потом уже чеченец, даргинец, русский, калмык, украинец. Сначала – твоя малая родина, земля, на которой ты живешь, все остальное – потом. Моя мечта – увидеть расцвет Калмыкии. Таким, каким его увидела Ванга.

Цицерон сказал однажды великую фразу: «Больше, чем сделал, сделать не могу». Сделать бы это нормой каждого дня! Пусть будут ошибки. Не ошибается тот, кто ничего не делает. Но мы должны, обязаны поднять нашу Калмыкию, иначе зачем мы на этой земле? Я вижу, знаю, как тяжело народам республики. Но разве где-нибудь в бывшем СССР сейчас хорошо? Время сейчас такое. Надо бороться за жизнь. Другого пути нет. И борьба будет жестокой, суровой. Мы живем в годы больших потрясений, расплачиваемся за чужие грехи и ошибки. И надо ясно понимать: расплачиваться будем еще долго.

На самом краю пропасти успели остановить экономическую катастрофу, во весь рост встает другая – духовная, а за ней третья – экологическая. Еще неизвестно, какими потрясениями, какой местью воздаст нам природа за ее погубленную жизнь.

В 1966 году произошло сорок три биосферных катастрофы, в 1979 году – уже восемьдесят одна. В последние годы их количество превзошло самые мрачные прогнозы. Число генетических поражений возросло в четыре раза. Сейчас в костях любого ребенка на Земле содержится стронций-90. Из ста злокачественных опухолей восемьдесят развиваются под воздействием окружающей среды. Ужасаемся ли мы этому? Нет. Привыкли. Каждый год исчезают многие виды растений, животных. Добывая руду, уголь, газ, мы создали под землей гигантские пустоты, которые провоцируют землетрясения и наводнения. Знаем ли мы об этом? Что мы делаем, чтобы защитить себя? Ничего. Отравлены реки, воздух. Мы едим уже непонятно что и дышим непонятно чем. Мы говорим: мать-природа, мать-земля – и убиваем эту мать жестоко и безжалостно. Так кто же мы? Люди? Или мы превратились в зомби, в манкуртов?

Как-то весной сломалась у нас машина, и пришлось заночевать в степи, на мертвом берегу канала Волга-Чограй. Зачернело небо, покрылось стальными пятнами звезд. И надрывно, долго и жутко несся из двадцатиметровой глубины сухого канала крик умирающей матери-сайгачихи. Несколько дней умирала она и несколько дней кричала, лежа со сломанными ногами среди уже гниющих трупов других животных. А по обрывистой кромке метался сайгачонок и плакал, плакал, как человек. Так и перекликались они, пока не умерли.

Только что нам до мук их? Мы и себя-то не любим, не жалеем, не ценим. Что нам какие-то сайгаки, если вся страна наша – то концлагерь, то палата номер шесть.

Нет Морального закона – и распалась цепь событий. Нет Морального закона, и эгоизм – личный, семейный, родовой, национальный – кричит, требует: дай! Мы забыли слово «на»! Мы многое забыли за эти годы. Мы потеряли память.

Для того чтобы восстановить связь времен, найти себя в этом хаосе, нужны стремление к объединению и жертвенность. Только пройдя через это испытание, через осознание его, сможем мы спасти себя, народ, страну, Землю. В одиночку не спасется никто: ни Калмыкия, ни Россия, ни США. Ни у одной нации, ни у одного народа не хватит в одиночку ни сил, ни средств, ни времени спастись от надвигающейся мировой катастрофы. И это надо осознать сегодня, завтра уже будет поздно.