С Голынец - Иван Яковлевич Билибин (Статьи • Письма • Воспоминания о художнике)

В первом номере "Орфея" Билибин был представлен давним рисунком "Руслан и голова". Вообще журнал, видимо, старался быть подальше от компрометирующей его политики.

Штаб нашей дивизии помещался в особняке местного богача Парамонова. В одной из комнат я нашел остатки редакции "Орфея": корректурные листы для второго номера. Иван Яковлевич и тут отделался каким-то крымским пейзажиком. Евгений Евгеньевич дал некую аллегорию с намеком на современность.

К весне мы дошли до Новороссийска. С Деникиным было покончено. Я наводил и тут справки о наших художниках, но ничего узнать о них мне не удалось.

Встретился я с Иваном Яковлевичем уже позднее— в Москве в тридцатых годах, после его возвращения на родину. За эти годы скитаний на чужбине он побывал даже в Африке. Затем обосновался в Париже, где имел своего издателя. Во время мирового финансового кризиса художники- французы стали коситься на "метеков" — иностранцев, отбивающих у них хлеб. Издатель предложил Билибину переменить фамилию на французскую: "Сударь, ваши рисунки нравятся публике, но ваше иностранное имя вызывает недобрые чувства среди собратьев-художников. Выберите себе какую-нибудь французскую фамилию: Durand, Dupont, не все ли вам равно? И мы будем публиковать вас под этим именем. A Bibiline, Libibine, Bilibine — это звучит чуждо для французского уха".

Палаты царя Берендея. Эскиз декорации ко второму действию оперы Н. А. Римского-Корсакова "Снегурочка". 1904.

Сцена из миракля Рютбефа "Действо о Теофиле". "Старинный театр". Петербург. 1907.

Марка "Старинного театра". 1907.

А. П. Павлова в костюме по эскизу И. Я. Билибина. Начало 1910-х гг.

Палаты Дадона. Эскиз декорации к первому действию оперы Н. А. Римского-Корсакова "Золотой петушок". 1909.

Дадон. Эскиз костюма к опере Н. А. Римского-Корсакова "Золотой петушок". 1908.

Звездочет. Эскиз костюма к опере Н. А. Римского-Корсакова "Золотой петушок". 1909.

Шатер Шамаханской царицы. Эскиз декорации ко второму действию оперы Н. А. Римского-Корсакова "Золотой петушок". 1909.

Виконт Арман де Пенгоэль. Эскиз костюма к комедии Ф. Л. Соллогуба "Честь и месть". 1908.

Командор. Эскиз костюма к комедии Лопе де Вега "Фуэнте Овехуна". 1911.

Сады Черномора. Эскиз декорации к первой картине четвертого действия оперы М. И. Глинки "Руслан и Людмила". 1913.

Хоромы новгородской братчины. Эскиз декорации к первой картине оперы Н. А. Римского-Корсакова "Садко". 1914.

Обложка программы спектакля "Борис Годунов". 1908.

Билибин отвечал ему с достоинством: "Monsieur, существует старая рваная тряпка, за которую сражаются, за которую умирают. Эта тряпка называется: знамя! Мое имя — это мое знамя". И менять фамилии не стал.

В те годы уже вышел "Евгений Онегин" с моими рисунками {3}. При нашей встрече я показал книгу Билибину. "Теперь я для вас vieuxpompier" {4},— шутя сказал Иван Яковлевич, намекая на эволюцию моего стиля со времени пребывания в школе Общества поощрения художеств. Сам-то он остался до конца своей жизни неизменным Билибиным, верным однажды и раз навсегда найденному графическому языку.

Из книги: Н. В. Кузьмин. Штрих и слово. А., "Художник РСФСР", 1967, стр. 112—117, 129—133.

1"Жупел", 1905, № 2, стр. 5. Sic transit gloria mundi — так проходит земная слава (лат.).

2второе "я" (лат.).

3А. С. Пушкин. Евгений Онегин. Л., "Academia", 1933.

4старая развалина (франи,.).

В. Е. Чирикова-Ульянищева при участии Л. Е. Чириковой-Шнитниковой

Для отрочества моего поколения Билибин был открытием совершенно нового, своеобразного мира красоты русской старины, русского эпоса и русской сказки. Мы все были влюблены и в его иллюстрации, и в его художественное оформление театральных постановок. Нельзя было найти ни одной семьи, где бы дети не изводили красок на подражание Билибину. Своим тонким лиризмом, поэтичным юмором, чарами своей фантазии Билибин учил нас видеть красоту и нежность русской природы, прямоту и силу русского характера. Он учил нас любить нашу Родину и народное творчество бережно, светло и радостно.

Наша семья — семья писателя Е. Н. Чирикова — была связана давнишней и большой дружбой с И. Я. Билибиным. С 1913 года я уже часто встречалась с Иваном Яковлевичем — он стал нашим соседом в крымском кооперативном имении Батилиман. С этого же времени он стал особенно близким другом для всей нашей семьи.

Много интересных бесед кончалось на нашем балконе далеко за полночь. Каменистая тропка, осколки скал и можжевельник отделяли наши дачи у самого моря. Сколько раз мы следили с балкона за огоньком фонаря, когда Иван Яковлевич уходил к себе: этот огонек писал во тьме золотые зигзаги и внезапно исчезал в бездне, как упавшая звезда.

Русское народное творчество Билибин любил и в таких формах, как лубок и грубоватые частушки. Их он часто пел, когда мы собирались повеселиться. Пел он обыкновенно сидя и негромко, но с выразительной интонацией и деревенским выговором:

Не купляй мне мама шубы, —

В шубе воши заедять,

Купи лучше мне калоши,

Буду в них я щеголять.

В минуты всеобщего шутливого настроения Иван Яковлевич бывал обаятельно мил и весел. Простота, правдивость, искренность — в этом была сущность его обаяния. Изящество движений и восточная легкость были свойственны его невысокой стройной фигуре. Игра мыслей и чувств прозрачно отражалась в его по-детски правдивых больших глазах. Прежде чем сказать что-нибудь смешное, он слегка запинался и делал паузу, но его карие глаза уже задорно смеялись, они смотрели при этом с такой наивной ясностью и прямотой, что казалось, будто это смотрит на вас какой-нибудь Иван из русской сказки. А сине-черная византийская борода напоминала, что это — художник Билибин.