Ирэна Высоцкая - Мой брат Владимир Высоцкий. У истоков таланта

Министр речного флота РСФСР Сергей Андреевич Кучкин. 1973 г.

Владимир Высоцкий. Фото М. Смирина

Записи песен Володи, сделанные у нас дома

Порой судьба дарила дяде и племяннику незапланированные встречи. И всегда Алексей Владимирович рассказывал о них дома. Вспомню некоторые.

1970 год. Размашистым шагом, на голову, а то и больше возвышаясь над остальными прохожими (рост у моего папы и брата Александра – 191 см), по Петровке идет Алексей Владимирович: «Сергей Андреевич (С. А. Кучкин – тогдашний министр речного флота РСФСР, много сделавший доброго моему отцу А. В. Высоцкому) одобрил идею создания нового фильма о великих реках России. Значит, в первую очередь съемочную группу надо…»

– Дядя Леша!!!

Нина Максимовна Высоцкая, мать Владимира Высоцкого

Алексей Владимирович поворачивает голову:

– Володя! Рад тебя видеть! Куда бежишь?

Голос племянника звучит почти тихо, по-заговорщицки:

– Я с неофициальным визитом. – Он указывает на красиво упакованные коробки, что у него в руках. – К Фурцевой…

Близкому человеку, каким был для Володи Алексей Владимирович, можно доверить многое…

Кстати, преемник Екатерины Фурцевой, с 1974 года новый министр культуры Демичев, Владимира Высоцкого, мягко скажем, не любит. В 1975 году у папы в больнице Володя дважды просит меня устроить ему концерт в МГУ на факультете журналистики, где тогда я училась. Но, видно, из-за «высочайшей нерасположенности» Володе в МГУ выступить тогда так и не удается.

…В 1971 году дядя и племянник, казалось бы, неожиданно встречаются в одной из гостиниц на Западной Украине. Театр на Таганке направляется на гастроли в Киев, мои родители на «Волге» (папа – за рулем, мама – штурман) едут на мою родину, в Закарпатье через Киев. Там в Киевском высшем военном училище связи принимает присягу племянник Александры Ивановны, Андрей Носков. Кстати, протекцию при поступлении Андрею составляет друг Семена Владимировича, генерал-полковник Александр Петрович Борисов. Володя знакомит родственников с Юрием Петровичем Любимовым. Тот покоряет их аристократизмом, которым проникнута вся его сущность, отеческим отношением к Володе.

1972 год. Они столкнулись на Московском вокзале в Ленинграде. У моих родителей закончился слет однополчан, у Володи – театральные гастроли. В Москву едут вместе. Племянник перебирается в «СВ», и они всю ночь втроем не спят и говорят, говорят… Володя – о поэзии, о поэтах, приспосабливающихся к строю и не желающих этого делать. Алексей Владимирович – о войне, о том, что еще хотел бы написать. Вспомнили и общих знакомых. Посмеялись над точным определением Володи одной всесведущей дамы, родственницы Евгении Степановны, порядком поднадоевшей своею бесцеремонностью дяде и племяннику, а особенно Александре Ивановне.

– Дядя Леша! Тетя Шура! – Володя в который раз замечает, что их симпатии и антипатии опять совпадают. – Да это же восторженная гимназистка! Стоит ли ее принимать всерьез?

Фото с профсоюзного билета Владимира Высоцкого

В связи с этой такой незлой характеристикой, наверное, стоит выделить еще одну черту моего двоюродного брата. Сколько ни вспоминаю бесед с Володей, никогда ни о ком он не говорил дурно. В крайнем случае – мягкая ирония. И не из осторожности, как иные, а в силу врожденной интеллигентности, мудрости. Это у него, конечно, от матери. Однажды, рассказывая о Таганке, упомянул Золотухина: «Ну, Валера… Он на все руки мастер. И поет, и книги пишет…» Чуть насмешливый тон, и все. Когда-то в импровизированной актерской анкете Володя называет его лучшим другом. Потом – маски падают. Сначала – осторожно сползая, лишь приоткрывают истинную суть «друзей и подруг». Апофеоз – после смерти. Когда уже можно в открытую смаковать сомнительные подробности, достоверность которых некому опровергнуть. Когда можно не слишком тщательно прятать зависть, прекрасно осознавая, что Высоцкий – в миллион раз талантливее, добрее. А у Володи нет злобы. Он выше, хотя далеко не святой. Но как сказал ему вослед великий Булат Окуджава: «А безгрешных не знает природа». В главном надо стремиться оставаться Человеком.

И он всегда им был.

Как беспощаден он в песнях, где бичует стяжательство, подлость, фальшь! Все те пороки, которые так ненавидел. А они брались из жизни, из того, что окружало. Вспоминается один забавный эпизод, свидетельницей которого я была.

Мы – в гостях у Володиного отца, Семена Владимировича. Володя недавно вернулся из очередной поездки. На этот раз – с Таити. Увлеченно рассказывает о нравах, обычаях. О том, что он был первым человеком с советским паспортом, ступившим на остров. О переполохе, сопутствующем этому событию. В разряде диковинок Володя упоминает, что бывший муж Марины Влади, женатый на родовитой туземной красавице, выращивает черный жемчуг. Услыхав про это, какой-то высокопоставленный военный чин, сидящий тут же за столом, алчно осведомился: «Ну а вам с Мариной они ничего не дали?» Услышав «нет», все же продолжал допытываться: «А отчего ж не попросили?» Усмехнувшись, Володя ответил: «Ну, это было бы примерно так, как если бы я, будучи на механическом заводе, попросил себе в подарок только что собранный трактор». Чем не сюжет для песни?