Карлос Гон - Гражданин мира

Вторая по величине японская компания «Ниссан» растратила последние силы в безнадежной гонке за национальным лидером — «Тойотой». Для «Ниссана», как и для японской экономики в целом, 90-е годы стали «потерянным десятилетием». Каждый финансовый год в этот период был убыточным. Исключение составил лишь 1996 год. «Ниссану» срочно требовались деньги. По результатам 1998 финансового года, который завершался 31 марта 1999 года, компания либо с неизбежностью прекращала платежи, либо была вынуждена обратиться за финансовой помощью к государству. Президент «Ниссана» Йошикадзу Ханава проявил мужество и в поисках спасителя нанес визиты всем грандам мировой автомобильной промышленности. «Форд» отверг сделанное ему предложение. «Рено» сам сделал первый шаг навстречу, и осенью 1998 года на переговорах с участием технических специалистов были осуществлены первые контакты, прошедшие в доброжелательной обстановке. Но в тот период «Рено» не казался «Ниссану» самым интересным вариантом.

«В январе — феврале 1999 года на создание альянса с «Ниссаном» претендовали «Даймлер-Крайслер» и мы. У нас не было сомнений в том, что если бы «Даймлер-Крайслер» хотел решить вопрос в свою пользу, то он сделал бы это с легкостью. В этот период как раз завершилась операция по слиянию «Даймлера» и «Крайслера». В прессе одна за другой появлялись статьи, расхваливающие эту великолепную стратегию, которая полностью изменила условия конкуренции в мировой автомобильной промышленности. Новый альянс располагал крепкими торговыми марками, прочными позициями во всем мире и капиталами. И к тому же все знали, насколько престижна торговая марка «Мерседес» в Японии. Нам оставалось лишь признать, что в этой ситуации мы выступали на вторых ролях. Было очевидно, что у «Даймлер-Крайслера» шансы на победу, если бы он хотел ее одержать, гораздо выше, чем у «Рено». Все именно так и считали.

Но мы проявляли упорство. У нас было ощущение, что никакие другие две компании, кроме «Рено» и «Ниссана», не были настолько взаимно дополняемыми и не обладали столь мощным синергизмом. Отношения с сотрудниками «Ниссана» складывались совсем неплохо. Все это побуждало нас продолжать начатое дело…»

10 марта 1999 года Юрген Шремпп в четвертый раз за последний месяц приехал в Токио, чтобы лично сообщить Ханаве и другим руководителям «Ниссана», что «Даймлер-Крайслер» принял решение прекратить переговоры о возможном слиянии с «Ниссаном». Такова была позиция административного совета «Даймлер-Крайслера», в котором немцы, и в первую очередь Юрген Шремпп, склонялись к тому, чтобы ухватиться за этот уникальный шанс, но американцы были категорически против. Впоследствии один из сотрудников «Дойче-банка», главного акционера германо-американской группы, сказал по этому поводу: «Они опасались, что долги «Ниссана» могут «повиснуть» на балансе «Даймлер-Крайслера», что неблагоприятно отразилось бы на капитализации группы». Так не самое важное обстоятельство сыграло решающую роль в этом эпохальном деле.

«В начале марта 1999 года я был на Женевском автосалоне и как раз осматривал различные стенды, когда внезапно появился один из сотрудников «Рено» и сказал мне: «Мы только что узнали, что ‘Даймлер-Крайслер’ вышел из игры». У меня как будто остановилось сердце. Мы вдруг поняли, что остались один на один с историческим шансом. То, что было возможно, но маловероятно, в одночасье стало реальностью. Лично мне, а также, я уверен, и многим другим тогда казалось, что для полного осуществления наших замыслов еще потребуется много времени. Но уже через три недели мы заключили соглашение с «Ниссаном». До того как на нас обрушилось это известие, «Даймлер-Крайслер» не сделал даже намека на возможный отказ от своих замыслов. А поскольку мы считали, что имеем более слабые позиции в этом противостоянии и у нас довольно мало шансов на заключение соглашения с «Ниссаном», то вследствие этого мы не сумели психологически подготовиться к такому повороту событий. В период, оставшийся до подписания соглашений, нам следовало психологически подготовить себя к тому, что нас ожидало в ближайшем будущем. До того как наступила эта развязка, люди в «Рено» довольно вяло реагировали на перипетии борьбы за «Ниссан». К этому вопросу было причастно много людей, но они даже не осмеливались поверить в то, что у нас все получится. Просто после неудачного союза с «Вольво» и поражения в США все очень опасались новых разочарований…»

Руководители «Ниссана» проявили мудрость и предусмотрительность, делая ставки сразу на двух «лошадок». Они не прерывали диалога с Булонь-Бийанкуром, даже когда считали, что в Штутгарте дело уже на мази. Карлос Гон не принимал непосредственного участия в переговорах между делегациями «Рено» и «Ниссана». Но он дважды выступил с очень важными инициативами, которые серьезно способствовали достижению взаимопонимания.

«Когда я увидел, что на переговорах достигли заметного прогресса, я предложил Луи Швейцеру в случае надобности подключить и меня к этой работе. И надо сказать, что проведенная в ноябре 1998 года в штаб-квартире «Ниссана» презентация плана «20 миллиардов», несомненно, сыграла очень важную роль…»

11 ноября 1998 года Карлос Гон в течение трех часов выступал перед Ханавой и еще шестью высшими руководителями «Ниссана». Впоследствии Ханава утверждал, что после того, как он увидел, насколько искусно велась работа по оздоровлению экономики «Рено», он попросил Луи Швейцера, в случае если обе группы заключат между собой соглашение, направить Карлоса Гона в Японию.

Во франко-японских переговорах, которые проходили с сентября по декабрь 1998 года, участвовало примерно 120 человек. Переговоры были посвящены техническим и стратегическим вопросам и оказались чрезвычайно плодотворными, в том числе потому, что на них не затрагивались вопросы денег и властных полномочий. Все участники переговоров говорили на одном языке — это был язык преданной любви к автомобилям. Возможности взаимного дополнения в области региональной стратегии продаж, технического и технологического потенциала были очевидны. Оставалось лишь уточнить условия брачного союза.

«Представители «Рено» высказывались в пользу создания чего-то вроде совместного филиала или совместного предприятия, но японцы даже слышать об этом не хотели. Я взял слово на одном из заседаний и предложил оставить пока в стороне юридические построения и заняться чем-нибудь неформальным, например приступить к созданию совместных рабочих групп, в которых участвовали бы работники различных функциональных подразделений обеих компаний. В декабре 1998 года я даже специально приехал в Токио, чтобы объяснить назначение и условия работы межфункциональных групп. Таковы были две инициативы, с которыми я выступил, чтобы ускорить переговорный процесс…»