Карлос Гон - Гражданин мира

«Я осознавая, что все это очень рискованно, что заранее нельзя рассчитывать на успех. Но речь шла о таком шансе для «Рено», что пойти на это следовало даже в том случае, если успех не был гарантирован. Конечно, «Рено» сильно рисковал, но ведь всегда легче оценивать риск после того, как все уже произошло. А на фоне открывающихся возможностей этим риском вообще можно было пренебречь, как в личном плане, так и для «Рено» в целом. Однажды Луи Швейцер спросил меня, как я расцениваю шансы на успех. Я ответил: «Пятьдесят на пятьдесят». Он как раз тогда занимался подписанием соглашений. Я, в свою очередь, спросил: «А вы?». Он не стал уточнять проценты, но сказал: «Если бы я действительно верил, что вы так оцениваете наши шансы, то я не стал бы создавать Альянс. Я не поставил бы на карту судьбу ‘Рено’ при шансах пятьдесят на пятьдесят». Он был большим оптимистом, чем я…»

Тем временем в мировой автомобильной промышленности преобладал скептицизм. Все сходились в одном: «Эти французы сошли с ума». Во Франции многие приветствовали эту сделку, расценивая ее как проявление боевого галльского духа, но коллеги по отрасли встретили сообщение об Альянсе весьма холодно. Жак Кальве, бывший руководитель «Пежо-Ситроен», неутомимый борец с японскими конкурентами, но также и большой их знаток, так объяснял свою позицию: «Я никогда не взялся бы за проведение подобной операции, поскольку разного рода риски, в том числе финансовые, а также скорее конкурентность, чем дополняемость модельных рядов этих предприятий, и в особенности огромная трудность организации совместной работы несовместимых по своей культуре людей, в совокупности составляют такие большие минусы, которые перевешивают, на мой взгляд, все возможные плюсы».

Делая акцент на различии культур, Жак Кальве точно уловил суть главных затруднений. Действительно, труднее всего заставить жить и работать вместе представителей различных культур, имеющих большие специфические различия, людей с ярко выраженными личностными особенностями.

«Все говорят, что «Даймлер-Крайслер» упустил представившиеся ему возможности. Но я не уверен, что они справились бы с этой операцией. Ведь пока еще нет готовых рецептов для управления на таких перекрестках культур…»

Даже те, кто хорошо знал и высоко ценил Карлоса Гона, считали, что он ввязался в сомнительное дело. Боб Лутц, который никогда не лез за словом в карман, заявил в 1999 году, что связываться с «Ниссаном» — это все равно, что положить в контейнер 5 миллиардов долларов и утопить этот контейнер посреди океана. Два года спустя, когда «Ниссан» объявил о своих рекордных финансовых результатах, журналисты напомнили Лутцу его категорическое высказывание. Как пишет журнал «Automotives News», Лутц ответил: «Я тогда не взял в расчет Карлоса Гона».

«Я воспринимаю эти слова как признание того, что данная операция была очень специфической. Так бывает, что подходящий человек появляется в нужный момент для решения правильно поставленных задач и делает что-то такое, чего не смогут сделать другие люди, потому что они получили совсем другое образование, у них другая подготовка, другое мироощущение…»

«Япония? Я был там только один раз, в 1984 году, когда посещал компанию «Комацу» (Komatsu). На все свои дела я потратил в Японии два дня…»

Японская компания «Комацу», занимающая второе место в мире, за американской компанией Caterpillar, по выпуску карьерных самосвалов и дорожно-строительной техники, была клиентом «Мишлен», у которого она приобретала специальные шины огромного размера. Непосредственно перед своим отъездом в Бразилию Карлос Гон работал в подразделении исследований и разработок компании «Мишлен» и отвечал именно за этот тип продукции. За 48 часов невозможно узнать и понять Японию. В этом смысле немного дали и другие визиты, которые пришлось наносить в Японию во время ведения переговоров и подписания соглашения об альянсе между «Рено» и «Ниссаном». Впервые настоящий контакт со страной состоялся в мае 1999 года, когда Японию посетила вся семья Гонов.

Всем переселенцам известно, до какой степени успех работы в далекой чужой стране (если только она не настроена к вам враждебно) зависит от того, насколько хорошо чувствует себя в ней ваша семья.

«Моя супруга сказала: «Я не могу просто так взять и уехать. Я никогда в жизни не была в Азии. Нам надо вместе поехать и посмотреть на их дома, школы. Но если ты уверен, что твое место именно там, то я поеду за тобой». Я договорился о визите в Японию всей моей семьи, и мы приехали в мае, когда во Франции были школьные каникулы…»

Весна не самое плохое время года для знакомства с огромной столицей Японии. Как оказалось, Токио — это не только океан железобетона, который инден из иллюминатора самолета перед посадкой в аэропорту Нарита. За последние два десятилетия в нем заметно прибавилось зеленых насаждений, хотя в целом их и не так много, если сравнивать с другими крупными мировыми столицами. Но жители Токио, испытывающие настоящую страсть к садоводству, стремятся использовать каждый клочок земли для посадки растений, маленьких деревьев, высаживания цветов в горшках. Их можно увидеть в самых, казалось бы, неподходящих местах. Сразу за большими проспектами с их немыслимым автомобильным движением располагаются жилые кварталы, состоящие из частных домов, хорошо ухоженных садиков, цветущих террас, разгороженных узкими аллеями. После непродолжительного цветения вишни в начале весны, которое всегда становится неожиданной радостью для горожан, надолго зацветают повсеместно высаженные яркие разноцветные азалии. Воздух в мае очень легкий, погода стоит мягкая, вечера кажутся долгими.

«Сотрудники «Рено» хорошо организовали наше пребывание в Японии. Филипп Леконт, работник кадровой службы, связался с Сержем Эроди, французским специалистом по Японии, бывшая жена которого была японкой. Она и помогла нам в первый раз познакомиться со страной. Пока я работал, дети осматривали достопримечательности. Японцы буквально тряслись над ними. Меня поразило, что всю эту неделю дети были просто счастливы. Меня вообще сильно удивил этот визит. Ведь, в сущности, переезд в Японию был авантюрой. Я и представить себе не мог, как дети воспримут эту страну. Но от первого контакта с Японией они были в восторге…»

Вплоть до середины 80-х годов даже в Токио, не говоря уж о японской глубинке, иностранцы еще были в диковинку. «Гайджин, гайджин!», что буквально означает» человек из другой страны» — такими криками дети обычно встречали появление, например в метро, человека европейской внешности. Все это было составной частью повседневной жизни иностранца в Японии. Сейчас уже все совсем не так. Но, увидев иностранного ребенка, японец непременно назовет его «каваи», что значит» малыш».