Мариам Ибрагимова - Диалог с тайным советником Сталина

Говоря об общенародном вкладе в дело Победы, нельзя не отдать должное американцам, которые в трагические дни оказали нашей стране неоценимую помощь техникой, вооружением, продовольствием.

Жила я недалеко от полотна железной дороги, слышала по ночам гул бесконечно шедших поездов, днём видела эшелоны и открытые платформы, гружённые «студебеккерами», танками, зачехлёнными тяжёлыми орудиями. И всё это вместе с продовольствием и одеждой, пожертвованной американцами, двигалось на север со стороны Баку — от иранской границы.

Перепадало и дагестанцам кое-что из одежды, но особенно нам, жившим впроголодь, были кстати и канадская мука, и яичный порошок, и консервированный бекон. Не знаю, как другие, но я этого великого милосердия далёких американцев не могу забыть до сих пор.

Зато наш «отец родной» забыл об этом сразу же после того, как его отважные сыны и дочери на фронтах и в тылу, ценой рек пролитой крови и пота, не только отстояли независимость Родины, но и помогли ему самому удержать скипетр самодержца.

А монополистам союзной Америки, у которых он брал в долг миллиарды, когда те намекнули, что долг платежом красен, генералиссимус, показав шиш, ответил, что он расплатился жизнями своих солдат, спасших мир, в том числе и Америку, от угрозы фашистской чумы.

Ещё задолго до дня Победы, когда инициатива на всех фронтах перешла в руки русских, бункерный герой, казалось бы, радоваться должен.

Радовались ведь простые люди, когда упорная героическая Сталинградская битва окончилась позорным поражением врага.

Радовался наш народ, когда отборные альпийские горнострелковые дивизии с поэтическими названиями «Эдельвейс», «Белая лилия» в паническом страхе бежали с гор Кавказа, боясь быть отрезанными от своих.

Когда 1-я танковая армия и подкрепляющие её войсковые части, носящие громкие имена фюрера и его империи, боясь окружения, спешно покидали предгорья Северного Кавказа, радоваться бы Верховному главнокомандующему!

Но нет, не было места светлому в мрачной душе Сталина.

Новый вал репрессий обрушил он на головы многострадальных народов, переживших страх и лишения фашистского режима.

Тем, кто этого не испытал, трудно себе представить, и, как ни печально, сегодня они находят решение тирана мудрым.

Мало того, они уверены, что чеченцы, ингуши, карачаевцы, балкарцы, калмыки, не говоря уже о немцах Поволжья, — враги советской власти. Враги все без исключения: и грудные дети, и немощные старики, и те, кто лежит на смертном одре.

Никакой пощады! Шестнадцать килограммов багажа в зубы на каждый баш (голову) — и под конвоем в пульманы! Подальше от исконных земель предков, от их могил, от домов с горящими очагами — в дождь, в стужу, под блеяние овец, мычание коров и жуткий вой встревоженных собак.

Власть не щадила ни отцов, ни сынов, ни братьев, ни мужей, сражавшихся на фронтах, искалеченных, выписанных из госпиталей, спешивших к родным очагам, с тревогой и со слезами на глазах взиравших на чужие семьи, насильно вселившиеся в их дома.

С ещё одним ранением — в самую душу! — нанесённым исполнителями решений грозного владыки, изувеченные фронтовики в потрёпанной солдатской одёжке, с пустыми рюкзаками, опираясь на костыли, голодные спешили на поиск родных и близких в бесконечные просторы Средней Азии.

А действительно ли, что трусами, предателями, изменниками стали не только старые революционеры, большевики, красные партизаны, но и целые областные комитеты партий? Всё это ложь!

Однако в семье не без урода. Предатели и изменники были среди всех народов, ротами, батальонами переходили их сыновья на сторону врага.

Генерал Власов увёл целую армию. И не потому, что не любил родину, свой народ, а потому, что, ненавидя, мстил узурпировавшему власть тирану — за все злодеяния, за бесчисленные жертвы его неукротимой бешеной злобы.

Но массовому гипнозу поддавались не все.

Знатоки национального вопроса, «триумвират закавказских разбойников» — Сталин-Берия-Багиров — решили расширить пределы Грузии до равнин Ставрополья. А Дагестан с нефтеносным Грозным присоединить к Азербайджану, Крым подкинуть Украине — тоже ведь поднимала голос за «самостийность», хотя за это поплатилась лучшими сынами, ни в чём не повинными. И всё для устрашения притихших крамольников.

И зачем тогда осуждать за пангрузинские идеи белоэмигранта Никурадзе, бывшего советника одного из руководителей абвера Розенберга, который планировал создать на территории завоеванного Кавказа федеральное государство во главе с Грузией?

Или почему князя Багратиона Мухранского, «к тому же женатого на итальянке», приглашённого в Берлин для переговоров по вопросу престолонаследия в Грузии, позволительно называть «весьма тёмной личностью»? А разве Сталин как личность светлее князя?

Вспоминаю выступление Виктора Астафьева в Пятигорске, где проходил выездной пленум Союза писателей:

— Великая Отечественная война не была обусловлена какой-то исторической неизбежностью.

Это была схватка двух страшных авантюристов, Гитлера и Сталина, которые настроили свои народы соответствующим образом… Ведь человечество, напуганное Первой мировой войной, и не собиралось воевать.

Я думаю, что все наши беды — это последствия войны. Товарищ Сталин и его подручные бросили нас в этот котёл…

Конечно, Сталин — это никакой не полководец! Это ничтожнейший человек. Если бы немцы не напали на нас, то через год-полтора мы бы напали на них и, кстати говоря, тоже получили бы в рыло… Мы сразу ввязались в холодную войну и света не видели.

Никакие успехи на фронтах, даже светлый, священный День Победы, не погасили угрюмость и демоническую жажду творить зло в душе Сталина. Жестоким был его спрос с узников фашистских лагерей смерти. Пока шло переселение военнопленных из гитлеровского ада в ад сталинский, последний, поплевав на сухие ладони, снова засучив рукава, взял в правую руку булаву. На очереди были дела безродных космополитов и врачей-отравителей.

Прежде чем взяться за освещение еврейского вопроса, которому вы, Николай Алексеевич, в своём романе-исповеди посвятили множество страниц антисемитской направленности, считаю необходимым коснуться судеб четырёх ведущих адмиралов Военно-морского флота, до которых жрецы, преуспевавшие в жертвоприношениях кровавому молоху, не успели добраться до войны.