Мариам Ибрагимова - Диалог с тайным советником Сталина

В разделе, относящемся к описанию первого дня нападения фашистской Германии на Советский Союз, много сказано, что единственным из всех родов наших войск не оказался застигнутым врасплох Военно-морской флот, возглавляемый адмиралом Н.Т. Кузнецовым.

Несмотря на то что вражеские силы стремились нанести по нашим морским базам и флотам мощные бомбовые удары в Кронштадте, Севастополе, Измаиле, Полярном и других приморских регионах и морях, в первый день войны не был потерян ни один корабль.

Почему?

Во-первых, потому, что в генералитете и правительстве, к счастью, не было ни одного человека, элементарно разбиравшегося в вопросах военно-морского дела, чтобы из бункера Ставки давать команду морякам.

Во-вторых, предоставленный сам себе в оперативных вопросах адмирал Кузнецов, будучи наркомом МВФ, внимательно следил за событиями, происходящими на аренах начавшейся Второй мировой войны, и, учтя надвигающуюся угрозу, направил все усилия на повышение мобильности флотов и боевую подготовку личного состава.

Он не внял неоднократным официальным заверениям вождя о том, что войны не будет, и с готовностью номер один во всеоружии встретил врага.

В течение всего периода военного лихолетья наш флот был на высоте.

Неоценим вклад и наших моряков в дело Победы над фашистской Германией. О них не все сказы сказаны, не все песни сложены. И только те, кто решился идти на абордаж или схватку с морской пехотой, знают, какая сокрушающая сила, какой испепеляющий гнев вырывался из-под их полосатых тельняшек. А законы чести морские офицеры теряли только вместе с жизнью.

Адмирал Кузнецов, обвиняя Сталина за репрессии в отношении ни в чём не повинных военных и политических деятелей, в том числе и к себе, не отрицая такой причинный фактор, как душевная болезнь, считал, что феномен вождя объяснят историки. Куда же ещё, разве недостаточны объяснения учёных-психиатров?

Да ведь и сам адмирал Кузнецов, подвергнутый вначале суду чести, а затем суду военного трибунала, вместе с адмиралами Галлером, Алафузовым, Степановым, честно отвоевавшими от начала до конца войны, понимал, что председатель военной коллегии Ульрих всего лишь слепое орудие в руках генералиссимуса и его приспешников.

Несмотря на отсутствие фактов в предъявленных обвинениях, Сталин вынесет им всем приговор — свой собственный.

Но самым ужасным в ходе разбирательства дел было несоблюдение элементарных норм культуры, когда обвинитель Н.М. Кулаков не просто называл подсудимых врагами народа, но и позволял себе, как спившийся завсегдатай базарного духана, обзывать адмиралов непристойными словами — точнее, крыл матом.

Этот громкий процесс, затеянный министром обороны в 1948 году Н.А. Булганиным, с ведома Сталина, был прелюдией к очередным громким репрессионным делам в отношении безродных космополитов, врачей-отравителей и деятелей Еврейского антифашистского комитета.

Сказать, что вы, Николай Алексеевич, великодержавный шовинист, признающий национальную исключительность русского народа, нельзя.

Напротив, читая вашу исповедь, убеждаешься, что судьбы Отечества и соотечественников вас не интересовали вовсе. А вот антисемит вы убеждённый, без разбора ненавидящий всё еврейство. И в этом вопросе вы являлись единомышленником великого вождя.

Чтобы не быть голословной, позволю себе привести краткие выдержки из описанного вами, свидетельствующие о деяниях иудеев в России в разгар Октябрьского переворота, Гражданской войны и становления народовластия.

Начнём с Льва Давидовича Троцкого (Лейбы Бронштейна), имя которого накануне Октябрьской революции, в дни вооружённого восстания со штурмом Зимнего и в годы Гражданской войны звучало на одном уровне с именем Ленина.

Заслуги бывшего меньшевика, примкнувшего в середине семнадцатого года к большевикам, — председателя Реввоенсовета, наркома обороны были высоко оценены Лениным как заслуги выдающегося вождя современного ЦК.

Но притязания Троцкого на лидерство в партии, явившиеся причиной интриг, раздоров и взаимной неприязни Троцкого и Сталина, серьёзно обеспокоили больного Ильича.

В нетерпимых отношениях хитрого, коварного, действующего тихой сапой, немногословного, сдержанного Сталина и взрывного, резкого, дерзкого, крикливого и высокомерного Троцкого Ленин увидел серьёзную угрозу для партии и в своём «политическом завещании» предупредил соратников.

О Троцком много сказано в наших и зарубежных политических, исторических, публицистических и мемуарных произведениях. Этот тип относится к волевым, эмоциональным, наделённым от природы даром лидерства людям.

Самовлюблённые, завистливые недоучки, пророчествующие бродяги, чурающиеся общественно полезного труда, увлечённые бредовыми идеями философов-фантастов, многие из них способны увлечь и повести за собой деклассированных, обделённых и легковерные массы трудяг, скрывая за внешней добродетелью свои амбициозно-корыстные цели властолюбцев.

Охарактеризую Троцкого как человека не с позиций его ярых противников, а человека далёкого от политики, который один раз слышал зажигательную речь Троцкого, был потрясён и запомнил на всю жизнь. Это из воспоминаний князя А.Л. Ратиева — потомка русской ветви грузинского рода Ратишвили, эмигрировавшего в 1921 году в Болгарию, а затем во Францию.

В декабре 1918-го, оказавшись в Курске, двадцатилетний Ратиев с товарищем случайно попал на городское партийное собрание большевиков по случаю приезда в Курск председателя Реввоенсовета Льва Троцкого. Вершитель судеб страны — в центре полукольца президиума. Когда в помещении воцарилась тишина, Троцкий выступил на шаг вперёд. «Наглухо застегнутая тужурка-китель, бриджи, добротные сапоги. Характерная бородка. Блеск стёкол пенсне».

Вначале он коротко охарактеризовал сложное положение в стране. Говорил о необходимости создания регулярной Красной армии с привлечением в её ряды старых кадровых офицеров, действия которых будут неусыпно контролировать партийцы. А далее последовали горячие призывы к террору. Привожу отрывки из его выступления.

«Революцию, товарищи, в белых перчатках делать нельзя. Запомните, товарищи, — только террором! Террором последовательным и беспощадным. Уступчивость, мягкотелость история нам никогда не простит. Если до настоящего времени нами уничтожены сотни и тысячи, то теперь пришло время создать организацию, аппарат, который, если понадобится, сможет уничтожить десятки тысяч. У нас нет времени, нет возможности выискивать действительных, активных наших врагов. Мы вынуждены стать на путь физического уничтожения всех классов, всех групп населения, из которых могут выйти возможные враги нашей власти».