Юлий Квицинский - Время и случай

Последний существенно отличался от всех других проектов, так как за основу был принят предложенный болгарами вариант, предполагавший сохранение взаимных союзнических обязательств. Учитывая особую близость советско-болгарских отношений и то, что инициатива исходила от болгарской стороны, было решено, что предлагать договор по обычной схеме не совсем удобно: могло создаться впечатление, что мы отталкивали протянутую руку.

Наш посол А. А. Слюсарь сообщал, что греки приняли переданный им наш проект широкомасштабного политического договора, во многом сходный с советско-итальянским договором о дружбе и сотрудничестве, и имеют к нему лишь редакционные замечания.

Одним словом, работа по переналаживанию отношений с соседними государствами явно спорилась, если учесть еще и недавно подписанный весомый договор с Турцией. Вот только дела в нашей стране по-прежнему шли не лучшим образом. Стрельба продолжалась в Нагорном Карабахе и в Цхинвали, обострялась обстановка в Молдове, неспокойно было в Прибалтике. Наши эмиссары рыскали по свету в поисках все новых кредитов, так как страна балансировала на грани банкротства. Нарастало противостояние между Центром и российскими властями. 28 марта в Москву были введены войска, которые требовал убрать Верховный Совет РСФСР, объявив неконституционным президентский указ и решение Кабинета министров СССР о запрете демонстраций на период с 26 марта по 15 апреля.

Ненормальность обстановки ощущалась все больше даже в деталях и мелочах повседневной жизни. Порой было сложно передвигаться по городу. 28 марта моя жена, сопровождавшая супругу-генерального секретаря НАТО, испытывала серьезные опасения, сумеют ли гостья и она сама «пробиться» на благотворительный концерт в Колонном зале Дома союзов, наглухо блокированном войсками.

Тем не менее мы вели переговоры, принимали посетителей, разрабатывали проекты договоров. Утешали себя тем, что работаем на будущее, так как сейчас вряд ли что-либо может нормально функционировать. Но в будущее хотелось верить.

4 апреля в Москву прибыл новый польский премьер-министр Я. К. Белецкий. Молодой, энергичный, уверенный в себе. В центре его рассуждений и, наверное, видения мира была Польша. Она, согласно его пояснениям, уверенно и целеустремленно формировала отношения и связи с окружением — Чехо-Словакией, Германией, Швецией. Сейчас очередь дошла и до СССР. Поэтому Я. К. Белецкий здесь и готов решать все вопросы на месте. В экономике у Польши большие успехи. Она может предложить себя в качестве моста между СССР и Европой. Но сейчас польскому правительству прежде всего важно решить, торговать ли далее с СССР, или же переориентировать часть предприятий на другие страны, или же продать эти предприятия иностранцам. Обстановка вынуждает принимать быстрые, решения. Польша может предложить миллион тонн зерна и сто тысяч тонн мяса. Но чем СССР будет платить? Надо к тому же еще и проблему советского долга отрегулировать. Вместе с тем было видно, что переход на расчеты в свободно конвертируемой валюте создает и для поляков в делах с нами немалые трудности. Они искали способ компенсировать. экспорт из Польши встречными поставками из СССР.

Наш бывший премьер В. С. Павлов, как известно, особой застенчивостью не отличался. Поэтому сразу же стал осаживать польского гостя. Напомнил ему, что идея перехода на свободно конвертируемую валюту во взаимных расчетах исходит от Бальцеровича. Теперь же он от нее срочно отгребает и при этом старается всю вину за происходящее возложить на Советский Союз. Но в принципе какой-то возврат к клирингу, конечно, потребуется, и в этих целях можно было бы сделать хотя бы небольшое, скажем, на 150 млн рублей, соглашение. Проявил Павлов интерес и к закупкам польской сельхозпродукции.

В перерыве Я. К. Белецкий посетил президента М. С. Горбачева. Вернувшись, сказал, что было условлено поскорее отработать новый советско-польский договор. Надо расширить сеть консульских учреждений и культурных центров, создать условия для активизации связей с польским национальным меньшинством в СССР. Польша хотела открыть в этой связи свои консульства в Алма-Ате и Вильнюсе. В обеих республиках этого, однако, не хотели.

Была длинная дискуссия по поводу роспуска СЭВ и вокруг вопроса о том, надо ли, чтобы организация — ее преемник — включала в себя Кубу, Монголию, Вьетнам, Лаос. Впечатление осталось такое, что поляки увлечены идеей предстоящего полного членства Польши в ЕС и думают, что их участие в каких-либо других многонациональных экономических объединениях, к тому же с неевропейским социалистическим элементом, только помешает им реализовать свою заветную мечту. Возражений, по существу, против торгового сотрудничества с Вьетнамом, Монголией и другими азиатскими странами у них, разумеется, не было.

Проводить мне польских гостей вечером не пришлось. В тот же день прилетел президент Й. Илиеску.

5 апреля прошли переговоры М. С. Горбачева с Й. Илиеску. Был подписан советско-румынский договор. Переговоры выявили, что у нас и у румын очень сходные внутренние проблемы. Й. Илиеску сетовал, что у Румынии трудно складываются отношения с ЕС и США. Румынам практически не дают никаких кредитов, хотя у них и нет в отличие от венгров внешних долгов. В этих условиях страна кровно заинтересована в активном экономическом сотрудничестве с Советским Союзом.

Был разговор у М. С. Горбачева с Й. Илиеску и с глазу на глаз. Судя по всему, с румынской стороны был при этом поставлен вопрос об острове Змеином в Черном море, а также о судьбе румынского золота, вывезенного в Россию в 1916 году. Эти вопросы румыны поднимали не раз и ранее, но сейчас вокруг них активизировалась кампания в их печати и парламенте.

Вопрос об острове Змеиный с договорной точки зрения решен достаточно однозначно сразу после заключения мирного договора с Румынией. Речь может идти лишь о проявлении определенной гибкости при разграничении экономических зон в этом уголке Черного моря. Что же касается румынского золота, то ясности в этом деле до последнего времени у нас самих не было. Требовалось выяснить прежде всего фактическую сторону вопроса. Многие наши специалисты полагали, что вопрос этот вообще надо считать закрытым, учитывая тот ущерб, который нанесла нам Румыния, участвуя в войне на стороне гитлеровской Германии. Во всяком случае, как говорят, такой подход излагал румынам в свое время М. А. Суслов. К тому же Румыния не расплатилась и за военные поставки России в годы первой мировой войны.

11 апреля на переговоры с С. А. Ситаряном приехали статс-секретари из ФРГ фон Вюрцен (экономика) и Келер (финансы). Речь должна была идти о новых кредитах и реализации имущества Западной группы войск. Разговор был неприятный. Келер не любит ходить вокруг да около и рисовал нам наше положение на мировом финансовом рынке в самых черных тонах. Никто нам больше кредитов давать не хочет, так как СССР считается неплатежеспособным. Не особенно верит деловой мир и в перспективу наших реформ, предпочитает поэтому подождать. Кроме Германии, подводил итог немецкий статс-секретарь, вы вряд ли где-либо сейчас что-то услышите, кроме неприятных слов. В Германии же финансовое положение осложняется: много денег требуется для восточных земель.