Юлий Квицинский - Время и случай

Однако ЕС прямо говорил о намерении в ближайшие годы начать политическую и военную интеграцию своих членов. Хорошо, если все мы были бы к тому времени в ЕС. Но ведь этого могло и не произойти. А если не все? Как будет выглядеть тогда положение в Восточной Европе, отношения между СССР и отдельными восточноевропейскими государствами? Не лучше ли нам иметь равные отношения с любым союзом государств, не допускать возможности противопоставления наших стран друг другу? Ведь мы соседи. Ответа на это обычно не было, что само по себе было достаточно красноречивым ответом. Близких политических отношений с Советским Союзом, положение которого все более осложнялось, наши соседи не хотели. Они хотели быть на стороне сильных.

Однако заключать новый договор было нужно, обе Стороны понимали это. Поэтому обстановку особенно никто не драматизировал. Стороны быстро сходились на том, что надо еще поработать, поискать развязки.

Они определенно должны были быть найдены, так как иной альтернативы просто не было.

Интересный разговор с делегацией Д. Хорна состоялся по вопросу, который часто муссировался в венгерской и чехословацкой печати. Утверждали, что союз с СССР привел к Отставанию экономики соседних с ним восточноевропейских стран, не позволял им нормально развиваться.

Доля правды в этом, конечно, была. Известно, например, что наши заказчики не хотели покупать модернизированные венгерские автобусы «Икарус», которые, естественно, и стоили дороже. Они настаивали на производстве старых моделей по принципу: для нашей глубинки и это сойдет.

Однако это была лишь одна сторона дела. Другая же состояла в том, что принципом нашей идеологизированной внешней торговли было вести дела в первую очередь с социалистическими странами, замыкать на них связи возможно большего числа наших предприятий. После окончания второй мировой войны страны народной демократии оказались в положении почти монопольных поставщиков оборудования на наш огромный рынок и преимущественных потребителей нашего сырья и энергоресурсов, причем по особым «социалистическим» ценам.

Все для друзей и союзников! Они же вскоре не выдержали испытания жизнью. Не имея у нас в СССР конкурентов, их промышленность утратила технологический уровень, стала производить не отвечающую требованиям мирового рынка продукцию и, по существу, превратилась в фактор, постоянно генерировавший промышленное и научно-техническое отставание и Советского Союза. Пролетарский интернационализм, СЭВ и Варшавский договор в конце концов сыграли злую шутку с нами. Но с нами всеми. Некорректно было подавать вопрос так, будто Советский Союз только и делал, что обижал своих бывших союзников. Они вели себя тоже соответственно, высасывая из нас десятилетиями за бесценок сырье и энергоносители и зачастую перепродавая их на Запад. Вся же эта дискуссия была изначально непродуктивной, так как вместо усилий по переводу экономических связей друг с другом на здоровую основу отвлекла внимание на выяснение вопроса, кто больше виноват, а в жизни просто приводила к вспышкам враждебности друг к другу.

24—26 апреля я участвовал в Праге в конференции о будущей безопасности в Европе, организованной совместно МИД ЧСФР и генеральным секретарем НАТО. На конференцию съехалось много важных гостей, правда, бросалось в глаза, что французы на официальном уровне не присутствовали. Их особая точка зрения на роль и место НАТО в Европе чувствовалась и здесь.

Чернинский дворец был увешан флагами НАТО, и этому обстоятельству, то есть появлению флага НАТО над Прагой, уделялось немало внимания и умильных речей и на самой конференции, и на протокольных мероприятиях в связи с ней. Мне довелось выступить на этой конференции с докладом в рамках общей дискуссии, причем советский представитель был первым, кто заговорил на этом мероприятии об идеях европейской конфедерации, выдвигавшихся Миттераном. Основную часть дискуссии в заключительный день заседания с нашей стороны взял на себя академик Г. А. Арбатов.

Обратило на себя внимание выступление американского представителя П. Д. Вульфовица — заместителя министра обороны США. Он не только в концентрированном виде излагал идею построения новой Европы, так сказать, вокруг НАТО. Вульфовиц прямо выступил и против включения в договор Советского Союза с соседними восточноевропейскими странами положения о взаимном отказе от участия во враждебных друг другу союзах. Информация о том, что посольства США в Болгарии, Польше, Венгрии и Чехо-Словакии ведут активную работу в этом направлении, получила свое публичное подтверждение.

Параллельно с участием в конференции мы с М. И. Сенкевичем и нашим послом в ЧСФР вели консультации с заместителем министра А. Матейкой по новому договору между СССР и ЧСФР. Договор получился хороший, однако дело упиралось все в тот же вопрос о неучастии в союзах. В последний день конференции меня вместе с нашим послом Б. Д. Панкиным пригласили сначала к министру иностранных дел И. Динстбиру, а затем и к президенту В. Гавелу. Оба они в твердой форме говорили, что не могут принять формулировку о неучастии ЧСФР во враждебных друг другу союзах, поскольку она недопустимым образом ограничивала бы их суверенитет. Сослались на то, что когда-то Сталин не позволил Чехословакии стать участницей плана Маршалла. Теперь они не хотели бы такого повторения событий, так как связывали большие планы с ЕС. В НАТО они якобы, и не думали никогда вступать.

Со своей стороны я повторял нашу аргументацию, обращал внимание на то, что, как это только что прозвучало на конференции в Чернинском дворце, страны Восточной Европы не смогут вступить в ЕС в качестве полноправных членов еще лет десять — пятнадцать. В противном случае их экономика, не выдержав конкуренции, развалится. Португалия готовилась к членству в ЕС 12 лет. Турция и до сих пор не принята. В НАТО восточноевропейские страны вообще, кажется, не зовут. Как можно понять чехов, они туда и не стремятся. Через 10–15 лет истечет срок действия нового советско-чехословацкого договора. Тогда и посмотрим, что будет делаться в Европе. А пока подпишем договор о невступлении во враждебные друг другу союзы. Отмечал я и то, что проект советско-чехословацкого договора не содержит в себе чего-то совершенно необычного в международной практике. В этой связи упоминался советско-финляндский, а теперь и советско-румынский договор.

Разошлись мы ни с чем. Президент В. Гавел констатировал, что, как он видит, у меня нет каких-либо инструкций, изменяющих нашу известную позицию. Так оно, разумеется, и было.

Вопрос был очень непростой со многих точек зрения. Румынская сторона предупредила нас, что невключение положений относительно неучастия во враждебных друг другу союзах и непредоставления инфраструктур на своей территории третьим государствам в наши договоры с другими восточноевропейскими странами может создать трудности с ратификацией советско-румынского договора. Дело может дойти и до пересмотра текста уже подписанного обоими президентами договора. В интересах обеих стран было избежать этого.