Андрей Колесников - Путин. Человек с Ручьем

И для него это приговор.

Штука в том, что надо различать оттенки этих понятий: свой — чужой. Я не уверен, что Путин склонен различать. А их очень много, я считаю. Если ты предатель, то с тобой разговор вообще невозможен. С самого начала. Так было, например, с Андреем Бабицким у Владимира Путина, когда тот с самого начала встал на сторону врага, то есть работал как корреспондент радио «Свобода» в Чечне на той стороне. Вот он был точно врагом. И в тот момент, когда он пропал, он был уже не просто врагом, которого можно рассматривать как «достойного» врага, но он был уже предателем.

Врагами были чеченцы, а Бабицкий стал предателем, потому что ситуация вроде не вынуждала его перейти на сторону врага. А самих чеченцев ситуация в какой-то степени вынуждала стать врагами России. И поэтому Путин относился к ним, я думаю, даже более уважительно, чем к Бабицкому.

Когда тот неожиданно пропал — а мы писали в это время книжку «Разговор от первого лица» и разговаривали с Путиным… В эту книжку не вошла фраза, с которой, как правило, начиналась тогда любая наша встреча с Владимиром Путиным, и фраза эта была: «Отпустите Бабицкого!» Никогда не произносилось им, что он имеет к этому какое-то отношение… просто человек пропал. Но как-то это было для нас абсолютно очевидно, что, наверное, сильно он надоел и где-то его держит, наверное, все-таки, грубо говоря, российская армия. И, наверное, не очень хорошо сейчас этому человеку.

Новости тогда, между прочим, все начинались едва ли не каждый час с новости, которая новостью не являлась, — с сообщения о том, что по-прежнему ничего не известно о судьбе Андрея Бабицкого. Эти разговоры не вошли в книжку. Это не имело отношения к предмету нашего обсуждения. Но я не исключаю, что в какую-нибудь книжку они еще войдут — сказать, что у нас ничего не сохранилось из тех разговоров, будет, мягко говоря, преувеличением.

То есть не то чтобы даже для самого Реджепа Тайипа Эрдогана приговор. А это Владимир Путин сделал для себя окончательные выводы по этому поводу. И для него это приговор Реждепу Тайипу Эрдогану.

И хорошо это или плохо, но трудно представить себе, что должно произойти, чтобы эти выводы изменились.

И еще труднее представить себе, чтобы президенты России и Турции провели, например, двухстороннюю встречу в Париже на саммите по климату через два дня… Для Владимира Путина это, думаю, исключено.

— Сейчас мы убедились, что это возможно, — закончил он. — У нас там погибли люди. И мы обязаны обеспечить безопасность нашей авиации. Поэтому мы развернули там современную систему С-400. Она действует на дальние расстояния и является одной из наиболее эффективных систем подобного рода в мире. Но мы этим не ограничимся. Если надо, мы будем сопровождать деятельность нашей авиации и истребителями, другими средствами, в том числе средствами радиоэлектронной борьбы. Их на самом деле много, мы теперь будем их применять.

Вот чего вы добились, имел он в виду.

Он, кажется, уже все сказал, а только не выговорился:

— Смотрите, мы заранее проинформировали наших американских партнеров о том, где, когда, на каких эшелонах будут работать наши летчики. Американская сторона, которая возглавляет коалицию, в которую входит Турция, знала о месте и времени пребывания наших самолетов. И именно там и в это время мы получили удар.

Конечно, он еще не сказал о роли США в этой истории. И пытался делать по возможности аккуратно. И в начале пресс-конференции ему бы это удалось. Но не теперь:

— Спрашивается, мы зачем эту информацию передавали американцам? Или они не контролируют, что делают их союзники, или эту информацию раздают направо и налево, не понимая, какие будут последствия. И мы, конечно, с нашими партнерами должны будем на этот счет провести достаточно серьезные консультации. Но системы противовоздушной обороны никак не направлены против наших партнеров, с которыми мы вместе боремся с террористами в Сирии.

К Турции это замечание уже, конечно, не относится.

Тут вступил наконец и Франсуа Олланд, про которого с начала этой пресс-конференции все уже и забыли. Ему, видимо, уже совсем надоело в течение последнего получаса переминаться с ноги на ногу, и он, можно сказать, робко поинтересовался:

— Если можно, прокомментирую тот инцидент, который произошел во вторник и который привел к тому, что турецкими средствами был сбит российский бомбардировщик… Совершенно очевидно, что в этом месте и в это время нужно избежать любого риска и любого возможного повторения таких происшествий. Главное — воздержаться от эскалации! Единственная цель, которую мы должны все перед собой поставить, — это борьба с ИГИЛ и уничтожение террористов. У нас нет других целей!

Вряд ли это было именно то, с чем следовало встревать в разговор.

Журналистка Интерфакса сообщила российскому президенту последние новости:

— Буквально несколько часов назад президент Турции дал интервью, в котором сказал, что если бы турецкие ВВС знали, что речь идет о российском самолете, то действовали бы иначе. Также он сказал, что весь нефтяной груз, который перехватывается у ИГИЛ, турецкими силами уничтожается. Если российская сторона располагает другими данными, то президент готов уйти с поста, если это будет доказано. Хотелось бы услышать ваши комментарии на эти заявления…

Такой вопрос сейчас был очень кстати. Владимир Путин как раз передохнул.

— Теперь что касается нефти и о том, что она якобы на территории Турции уничтожается… Я вот на «двадцатке» (саммите G20. — А.К. ), кстати, в Турции, в Анталье, показывал фотографии (я уже говорил об этом публично), сделанные с высоты 5 тысяч метров нашими летчиками. Автомобили, перевозящие нефть, выстроены в цепочку и уходят за горизонт! Это выглядит как живая нефтяная труба!

Метафора, используемая не в первый раз, была убедительной, особенно для людей с воображением, какими, без сомнения, являются многие (но не все, конечно, нет) журналисты.

— Речь идет о поставках нефти в промышленных масштабах с захваченных террористами сирийских территорий. Именно с этих территорий, а ни с каких других! И мы видим с воздуха, куда идут эти машины. Они днем и ночью идут в Турцию! Допускаю, что высшее политическое руководство Турции об этом ничего не знает. Трудно в это верится, но теоретически это возможно.

На самом деле он этого, разумеется, даже не допускал.

— Это тем не менее не означает, — продолжил Владимир Путин, — что турецкие власти не должны пресекать подобные противоправные сделки. А на этот счет есть специальная резолюция Совета Безопасности Организации Объединенных Наций, запрещающая напрямую покупать нефть у террористов (только через третьи руки. — А.К. ), поскольку в этих бочках, которые везут, не просто нефть, там кровь наших граждан. Потому что на эти деньги террористы покупают оружие, боеприпасы, а потом устраивают кровавые акции и с нашим самолетом на Синае, и в Париже, и в других городах и странах мира!