Андрей Колесников - Путин. Человек с Ручьем

Нет, не встретятся они в Париже.

— Если там турецкие власти перерабатывают, уничтожают ее, мы что-то не видим дыма от костров по уничтожению этой нефти!

Либо у Владимира Путина было свое некое собственное представление об утилизации нефти, либо он уже теперь просто глумился над турецким коллегой.

— Повторяю, речь идет о промышленных масштабах! Там нужно было бы соорудить специально целые предприятия по уничтожению этой нефти (да, все-таки глумился. — А.К. )! Ничего этого на самом деле не происходит. Если высшее политическое руководство Турции об этом ничего не знает, то пусть узнает. Допускаю, что там могут быть какие-то элементы коррупции, сговора — пусть с этим разберутся. Но в том, что эта нефть идет именно в Турцию, у нас нет никаких сомнений. Мы видим это с воздуха: постоянно туда идут груженые, оттуда — пустые… Потом опять: груженые с территории Сирии, захваченной террористами, в Турцию, а оттуда опять пустые! Мы это видим каждый день!

Непонятно, как, зная обо всем этом, Владимир Путин вообще согласился приехать в Анталью на саммит «двадцатки», в гости прямо к пособнику террористов. Впрочем, именно ему в том числе он показывал в конце концов эти снимки… Может, для этого и ехал…

— Теперь по поводу того, уходить президенту Турции или не уходить в отставку. Это абсолютно не наше дело. Это дело турецкого народа, — разъяснял Владимир Путин свою любимую мысль. — Мы никогда в это не вмешивались и вмешиваться не собираемся. Но очень жаль, что тот беспрецедентный уровень наших межгосударственных отношений, который был достигнут с Турцией за последние годы, за последние десять лет… Он действительно был… Это очень высокий уровень… Мы считали Турцию не просто соседом, а дружественным государством, почти союзником… Очень печально, что это так вот бездумно и грубо разрушается.

Французский президент заскучал, казалось, окончательно и теперь уже бесповоротно. Но это было не так.

— Если позволите, Владимир Владимирович, я хотел бы ответить на вопрос, который был адресован вам, но с французской точки зрения! — попросил вежливый французский президент.

Он сначала долго повторял то, что говорил до этого, в основном все про координацию в широкой коалиции, пока не перешел непосредственно к нефти:

— Нужно бить по ИГИЛ, по центрам подготовки, по тем центрам, где тренируют эту террористическую армию, но главное, бить по источникам ее финансирования, по тому, что дает ей жизнь, в первую очередь по нефти! Если есть какой-то другой способ улучшить сотрудничество, то сложно его придумать, не начав с расстрела тех грузовиков, которые возят нефть, передавая ее в руки тех, кто берет на себя право покупать ее, давая таким образом ИГИЛ бесконтрольное количество денег!

Точка сотрудничества была мигрирующей по дорогам Сирии в направлении Турции и просматривалась прежде всего через прицелы бомбардировщиков.

— Мы не хотим останавливаться и будем бить и по этим конвоям грузовиков, и по тем нефтеперерабатывающим заводам или базам, где обрабатывают нефть, которая, безусловно, служит основным источником финансового дохода для ИГИЛ! — не останавливался и президент Франции.

Франсуа Олланд, видимо, понял, что интересным на этой пресс-конференции он может стать, только если начнет говорить что-то в этом же роде.

— И по поводу наших самолетов, которые якобы не распознали турецкие ВВС, — исключено, невозможно! На них есть опознавательные знаки, и их хорошо видно. Это именно наши самолеты, а не какие-то другие! — вернулся к началу вопроса Владимир Путин.

Таким образом, очевидно: если бы извинения со стороны Реджепа Тайипа Эрдогана, о которых много говорят в последние сутки, и прозвучали, то они все равно не были бы приняты.

Так что, может, и правда не надо было ему извиняться.

Просто смысла не было.

18 июля 2017 года президент России Владимир Путин на самолете прилетел на аэродром Раменское в городе Жуковском в первый день работы Международного авиационно-космического салона (МАКС), обследовал всю экспозицию, рассмотрел идею переноса авиасалона из Жуковского в Кубинку и традиционно съел мороженое, которое стремительно становится новой национальной забавой, особенно в среде высших государственных чиновников.

На аэродроме Раменское в первый день работы салона, который принято называть президентским, было празднично и торжественно. То есть я еще никогда в жизни, признаться, не видел, чтобы по газону летного поля меж двух павильонов в толпе праздно, если не ошибаюсь, шатающихся людей плавно двигался гольф-кар в сопровождении мотоциклетного эскорта с включенными мигалками. Это было совершенно завораживающее зрелище, глаз, конечно, не оторвать.

Владимир Путин прилетел на авиасалон на самолете (конечно, на чем еще он мог прилететь на авиасалон). В ожидании его чиновники оживленно общались друг с другом. Некоторые, судя по всему, не видели друг друга давно. Так, и.о. губернатора Ярославской области Дмитрий Миронов и губернатор Тульской области Алексей Дюмин при встрече обнимались, как родные братья (по несчастью)…

Произнеся короткое вступительное слово, Владимир Путин поехал к нашему павильону.

Здесь президент расспросил пилотов МС-21, нравится ли им летать на нем и что они при этом чувствуют. И что они могли ответить: «Нравится, да!..» А дело в том, что этим людям просто вообще нравится летать.

Гораздо охотнее Олег Кононенко говорил Владимиру Путину о том, что очень хочется оставить МАКС в Жуковском, то есть там, где он сейчас.

Так стало понятно, что есть идеи перенести его в другое место.

— Злые языки, — подтвердил Олег Кононенко, — утверждают, что у нас последний МАКС в Жуковском. Написали письмо вам летным составом… Хотелось бы, чтобы вы посмотрели… Безопасность здесь хорошая, площадь хорошая… И старые машины отсюда не перевезти…

— Да? — удивился Владимир Путин. — Я не знал обо всем этом… — И он повернулся к вице-премьеру Дмитрию Рогозину: — Действительно есть такая идея?

Тот замялся, и стало понятно, что идея по крайней мере была. Но теперь, после того как летчик поделился с президентом своей болью, Дмитрий Рогозин и в самом деле ведь не знал, есть ли такая идея, — а была, ведь еще полминуты назад точно была.

И теперь это Владимир Путин должен был сказать Дмитрию Рогозину, есть ли такая идея.

По первым минутам экскурсии мне стало ясно, что Владимир Путин намерен в этот день быстро пройти свой путь. Он не задавал лишних вопросов, споро переходил от стенда к стенду и уже минуты через две осматривал внутреннее убранство салона, созданного компанией «Вемина».

— Это уже для МС-21 салон, — кивнул специальный представитель президента Российской Федерации по вопросам природоохранной деятельности, экологии и транспорта Сергей Иванов, который всегда долгожданный гость на МАКСе: он участвовал в сохранении и развитии салона в свое время.