Владислав Микоша - Я останавливаю время

Когда любопытство наших попутчиков было удовлетворено полностью и странные вопросы о нашем образе жизни, о науке, культуре, искусстве в «Красной России» иссякли, все, наконец, стали просто нормальными людьми, а нас перестали считать «красными дикарями с дремучего востока».

Время медленно двигалось вперед, мы уже успели забыть о предупреждении Джорджа, и хотя у нас не было основания не верить ему, но все же прошло три дня, и мы с Колей решили, что опасность миновала.

…Сегодняшний вечер за карточным столом затянулся допоздна. Было как никогда весело и шумно, игра шла с переменным успехом. Как вдруг в кают-компанию вошел капитан. Прищурив от яркого света глаза, иронически улыбнувшись, он сказал:

— Леди и джентльмены! Прошу прощения! Через пятнадцать минут — ровно в двенадцать… — Он сверил свои часы с настенными. — Повторяю! Ровно в двенадцать наш караван будут торпедировать немецкие подводные лодки! Будет как нельзя своевременно, если вы все, захватив лайф-жилеты, поднимитесь на палубу! Прошу извинить за неожиданное сообщение!

Приложив руку к козырьку форменной фуражки, капитан спокойно удалился.

Все недоуменно переглянулись, посмотрели на часы и, рассмеявшись, продолжали игру. Я взглянул на Колю и увидел, как он побледнел, а мне показалось, что мое лицо вдруг запылало жаром.

— Наш кэп, наверное, чуточку переложил за галстук! — заметил рыжий ирландец.

Мы с Колей поняли сразу, что капитан не шутит, но встать из-за стола и броситься в каюту за спасательными жилетами было бы явным проявлением трусости.

— Ну как, Микоша, опять сорвал банк?

Я по голосу чувствовал, что Коля думает сейчас, как и я, не о банке…

Смех и остроты в адрес капитана продолжались. Стрелки на циферблате медленно ползли к двадцати четырем. Шутки шутками, но все же смех и веселость, я заметил, были показными. Никто, наверное, не желал быть уличенным в трусости, однако за эти короткие минуты многие успели выпить не по одной порции крепкого горючего. Хоть я и сорвал банк и успел заказать всем по двойной порции джина с тоником и лимоном, но настроение у меня было паршивое, и контуженая нога дала о себе знать.

Минутная стрелка соединилась с часовой. Тут же сильный взрыв потряс нашу «Тихую рощу». Со звоном посыпалась посуда в массивном дубовом буфете, кто-то упал со своего стула. Бутылки покатились со стола на пол, заливая стол джином и вином.

Мы все бледные, но с достойным видом, один за другим, без паники вышли на палубу. Никто не побежал в каюты за лайф-жилетами, они были на этаж ниже.

Первое, что бросилось нам в глаза — красные полыхающие отсветы пламени на мачте, на трубе и низких облаках. Зрелище было феерическое, у меня захватило дыхание. Мерцающие, багровые всполохи освещали высокие волны, яростно нападающие на идущий рядом с нами обреченный танкер. Объятая высоким пламенем носовая часть корабля заметно погрузилась в океан. Пламя увеличивалось все больше и больше, раздвигая мрак и освещая идущие вдали корабли нашего каравана. По палубе в панике металась команда, пытаясь спустить шлюпки.

— Смотри, Владик, что это значит?

Красный фонарь взвился на мачте!

— Сигнал «Немедленно покинуть корабль!»

Я неотрывно следил за происходящим, меня охватила неприятная мелкая дрожь, наши камеры лежали в каюте внизу.

В это время над караваном поднялась осветительная ракета. Одна, другая, третья. Вокруг стало светло. Горящий корабль стал крениться в нашу сторону. В этот момент огромный пенный вал с грохотом ударил о борт горящего судна и вдребезги разбил наполовину спущенную к воде шлюпку. Из нее посыпались в море люди. На волне через мгновение показались красные огоньки, потом они исчезли и снова возникли, удаляясь все дальше и дальше. Над морем понеслись тонкие, протяжные, раздирающие душу свистки — просьба о помощи. Над вспененными волнами поднялась корма с крутящимися вхолостую винтами. Еще одна шлюпка, не достигнув воды, разбилась о железный борт танкера. Новая партия красных огоньков поплыла, исчезая, в мутной темноте океана, оглашая холодную ночь надрывным свистом.

Караван, не сбавляя хода, продолжал идти вперед.

Новая яркая вспышка высоко взметнулась ввысь, достигнув облака. На мгновение осветились многие корабли каравана, и вдали, почти у горизонта, мы заметили еще один столб пламени. Там разыгрывалась подобная трагедия. Я стоял, прижавшись плечом к Коле, и всем телом чувствовал, как он дрожит. Холода я не ощущал.

Вдруг корма танкера резко пошла вверх, и горящий корабль, на мгновение замерев, стал вертикально и с надрывным хрипом, стремительно ушел под воду. Волны с шумом сомкнулись над ним, и тут перед нашими глазами открылась рубка немецкой подводной лодки. Она медленно погружалась. Мгновение — и ночь наполнилась грохотом. С ближайших кораблей протянулись, вонзаясь и рикошеча о нее, красные, зеленые трассы пулеметных и зенитных снарядов. Закипела, как в котле, хаотическая канонада. В небо полетела новая порция осветительных ракет. Над бликующими волнами океана натянулась упругая сетка из трассирующих пуль.

— Субмарин! Субмарин! — кричали в ожесточении все на нашей палубе.

В этот зимний полночный час маленький, высвеченный ракетами клочок Атлантики предстал перед нами как ярко иллюминированное представление. Все ближайшие корабли каравана искрились огнем пулеметов, ружей, орудий. Пули свистели, искрились, ударяясь о металлические части нашего корабля. Как только никто не пострадал?

— Уходит! Уходит! Один перископ остался, смотри! Ну, теперь все, все!..

Коля с силой схватил меня за руку, как бы боясь, что я тоже исчезну вместе с подлодкой.

Вдруг из-за высокой волны вынырнул сопровождающий караван английский морской охотник-истребитель и, прежде чем мы успели опомниться, на полном ходу врезался в уходящую под воду лодку. Раздался лязг и скрежет металла. Стрельба будто бы захлебнулась, наступила тишина. Только шипели, спускаясь вниз на парашютах, яркие осветительные ракеты.

Всем нам хорошо было видно, как с морского охотника баграми кого-то вылавливали с высоких волн, потом стало темно, темно…

Прошло около минуты, а может, и больше… Яркие молнии прорезали мрак. Все, как по команде, оглянулись назад. С противоположной стороны нашего корабля за горизонтом полыхало огромное зарево.

— Теперь там! Сволочи! Гады! Ни помочь, ни снимать, ни… — Коля крепко, по-русски выругался и, оглянувшись на рядом стоящих, виновато оправдывался: — Вы ведь не понимаете по-русски, правда?

— Да, да! Совсем мало, мало! — ответил Коле ученый и улыбнулся.

Мы стояли на палубе, не в силах оторвать взгляда от озаренного багровым пламенем горизонта. Нервная дрожь никак не хотела нас покидать. Все стояли, плотно прижавшись друг к другу. Очевидно, общая опасность объединила нас. Я чувствовал, как слева дрожал кто-то, справа — Коля. Так молча стояли мы, всматриваясь в далекие огни и всполохи, ожидая каждую секунду взрыва под палубой. Вскоре караван погрузился в темноту.