Михаил Ширвиндт - Мемуары двоечника

Судя по кругам под ботаничкиными глазами, «хороших рук» было хоть отбавляй.

Как-то Искандер довел Жорика своими шуточками до белого каления, тот подбежал, схватил моего друга за ухо и поволок к выходу… Казалось бы — все! Крах авторитета! Лидер класса семенит на цыпочках, приподнятый за ухо раскрасневшимся классным руководителем!!! Но нет! Не на того напали! Искандер совершенно спокойным голосом, совсем не вяжущимся с его положением, вдумчиво произносит:

— Сильный вы, Георгий Алексеевич… Кильку, наверное, кушаете?

Чистая победа! Да, вот с такими людьми меня свела жизнь!

И еще был знаменитый подрыв унитаза! На уроке химии нам зачем-то подробно рассказывали, как соорудить взрывное устройство. Помню, одним из компонентов был натрий в банке с маслом, другие не помню, а и помнил бы — не сказал. Естественно, что мы захотели проверить слова учителя на практике. Пробрались в лабораторку, наскребли натрия, добавили того, чего не скажу, замотали все это в газету, чтобы дольше не намокло, и, дождавшись звонка на урок, спустили в унитаз. Туалет находился как раз напротив класса. На уроке мы сидели, затаив дыхание. Мы превратились в два больших уха… и вот, когда мы уже стали отчаиваться, раздалось: «Бах». Не «ба-ба-бах», а короткий глухой «бах». И вопль!!! Такой, что все вылетели из классов и бросились на крик. Мы с Искандером, ни живы ни мертвы, побежали тоже. В туалете, уже по щиколотку заполненном водой, стоял старшеклассник и дрожал. Он был белый, как унитаз… которого как раз и не было. Потом он рассказывал, что зашел в туалет покурить и только зажег сигарету, как на его глазах унитаз сделал это самое «бах» и рассыпался на тысячу осколков!

И опять нас вычислили! Дня через два. Вечером родителям позвонил Жора, чтобы до выяснения обстоятельств я в школу ни ногой! Когда я уже лежал в кровати, пришла мама и обреченно сказала:

— Ну вот, тебя выгнали из школы.

Я, тертый калач, решил, что это педагогический прием, скорчил гримасу скорби и через пять минут дрых.

Утром я проснулся сам! Меня не разбудили! Я посмотрел на часы и увидел, что уже 9.10 — конец первого урока! И тогда я понял: действительно выгнали!

На полусогнутых ногах я притащился на кухню и увидел папашу, который сидел, не глядя на меня, и мрачно пил кофе. Я тихо уполз к себе. Через какое-то время папа зашел и буркнул:

— Собирайся.

Ничего не понимая, но боясь спрашивать, я быстро оделся, и мы вышли на улицу.

У подъезда нас ждал папин друг Виля. Мы сели в папину «Волгу», причем Виля на мое приветствие не ответил (уже знал!), и поехали. Со мной никто не разговаривал, да и между собой они не особо общались. Мы выехали из Москвы. Я начал нервничать: «Куда меня везут?! Почему за город? Может, топить?» И мы мчались по заснеженной дороге все дальше и дальше! Часа через полтора мы свернули в лес и стали пробиваться сквозь сугробы. «Привяжут к дереву и уедут», — решил я. Но на счастье показались ворота, на которых было написано «Дом творчества композиторов «Руза». Мы проехали еще и остановились около какого-то здания. Взрослые вылезли из машины и направились к двери. Я как собачка побежал следом. Оказалось, что это спортивная база, она же бильярдная. Папа с Вилей расставили шары и стали играть. Так вот зачем мы два часа ехали по сугробам! Знатные бильярдисты Виля и папа просто решили поиграть на природе в свободный от работы день! И вот почему папаша был такой мрачный с утра: мама велела ему сделать, наконец, что-нибудь с этим оболтусом и ушла на работу, а у папы планы! Давно собирались с Вилей расслабиться вдвоем, без всех «этих», а тут на тебе — «этот»!

В общем, посадили меня в углу и стали играть. Через какое-то время открывается дверь и входит Михал Михалыч Державин!

— Привет, привет! Как дела?

Он, оказывается, отдыхал в этом Доме творчества. Поболтали немножко, и он, уходя, спросил меня:

— В хоккей будешь играть? (Он не знал!) Сердце мое замерло… я глазами показал на папашу.

— Я возьму Мишку? — спросил Державин.

— Забирай, — вяло буркнул папа. Сердце отмерло и начало лихорадочно биться.

Хоккей! Это самое главное в жизни! Я про него знаю все! Я знаю «тройки» всех команд! Я болею за ЦСКА! Я не пропускаю ни одной телетрансляции!.. Мы вышли из бильярдной, и я говорю:

— Но у меня нет ни коньков, ни клюшки.

— Что-нибудь подберем.

И подобрал!!! Коньки! Ботинки «канады» — я много раз видел такие по телевизору, а однажды даже в нашем дворе у одного взрослого. Не веря своим глазам, я надел это чудо и вышел на улицу. Хоккейной «коробочкой» являлась залитая идеально ровным льдом баскетбольная площадка. Я вышел на каток… и полетел! Назвать ездой скольжение на этих коньках было нельзя, они сами управляли твоими движениями. После бесчисленных часов «набега» на подгибающихся ногах в жутких отечественных коньках «гагах» оказалось, что я великий конькобежец! Я повторял про себя: «Это чудо! Чудо! Чудо!..» И так бы продолжалось до бесконечности, если бы на лед не вышел Михал Михалыч и не протянул мне КЛЮШКУ!

Такое я во дворе не видел! Такое я видел, когда показывали чемпионат мира!

Даже жуткая фанерная клюшка «Москва» за 2.20 была большим дефицитом, притом что она ломалась после пятого удара. Забинтованные изолентой обрубки этой клюшки и были основными орудиями игры.

А эта была произведением искусства! Тонкая гладкая рукоятка плавно переходила в загнутый (!), покрытый стекловолокном крюк. На ней были какие-то надписи на «нерусском», и казалось, что она ничего не весит! Шайба, посланная этой клюшкой, сразу устремлялась в космос — с такой скоростью и на такую высоту она взлетала. Оторвать же шайбу ото льда нашими обрубками можно было максимум на полтора сантиметра, и то при особом умении.

«Чудо! Чудо! О чудо! — неслось у меня в голове. — Никогда! Никогда в моей жизни не будет более прекрасного момента! О!»

Эх, если бы я знал, что произойдет через несколько минут, я бы проглотил свои слова о само́м моменте!

Но вот эти минуты промелькнули и… Мое и так уже издерганное за этот день сердце остановилось, подпрыгнуло, выскочило наружу, пронеслось над катком, пролетело через баскетбольное кольцо и, дрожа мелкой дрожью, обосновалось в области пяток.

На лед выехали еще два человека… Это были Валерий Харламов и Александр Мальцев. (Ставлю точку, потому что ни один восклицательный знак не может выразить бурю эмоций, охватившую меня.)

Если вдруг кто-то из молодежи не знает, кто эти люди, то очень коротко их представлю.

Валерий Харламов, ЦСКА, дважды олимпийский чемпион, восьмикратный чемпион мира, «Легенда № 17».