Питер Хук - Хасиенда: Как не стоит управлять клубом

Кстати говоря, в ходе еженедельной встречи руководства кто-то озвучил мои счета за выпивку. Создавалось впечатление, что за время нашего двенадцатинедельного тура по Америке я продолжал выпивать в клубе. Оказалось, что два моих лучших друга в моё отсутствие открыли для себя счёт в баре и сказали, что Хуки во всём разберётся, когда прилетит. После к ним присоединились ещё двое. А персонал был не против. Не, ну правильно, отчего бы не рискнуть?

Даже без участия моих друзей бесплатной выпивки наливалось на четыре тысячи фунтов в месяц. ВИП, не иначе. Однажды эта цифра упала до двух тысяч, и Роб устроил выволочку управляющему баром, обвинив его в невыполнении своих обязанностей (что было странно, поскольку Роб платил за всё, что пил, тут без нареканий). Он выговаривал и мне, указывая на мои счета за выпивку и предлагая, чтобы я либо сам её оплачивал, либо дал возможность остальным членам группы пользоваться тем же.

В феврале на смену House Nation пришло мероприятие под названием Void. Это была вечеринка на космическую тематику: над сценой летали два огромных космонавта, работники бара были одеты в скафандры с логотипом Void, а вдоль балкона висели кривые зеркала. Музыка была в основном та же, что и на Hot и House Nation: хаус в исполнении Джона Дейзилвы и Майка Пи-керинга. Вечеринки Void обрели статус вехи в клубной культуре.

В мае клуб отмечал своё семилетие, в честь чего по традиции была устроена вечеринка. После завершения Nude в пятницу сотрудники клуба и их друзья полетели за счёт клуба в Амстердам.

В июле руководство Factory открыло бар Dry.

Поскольку эйсид-хаус оказался нашим спасением, Тони и Роб вообразили, что всё, чего они коснутся, превратится в золото. Решили расширяться. Пол много общался с представителями Whitbread на тему инвестиций в бар, чтобы динамично развивать его вместе...

В июле мы открыли свой бар Dry, куда народ мог зайти перед вечеринкой в Хасиенде. Роб и Тони считали, что сильно теряют, поскольку клуб работал с одиннадцати вечера до двух ночи. В баре они видели недостающий элемент головоломки. Теперь нам было куда идти днём или в начале недели — как и задумывалось при открытии клуба, да и казалось, что управлять обычным пабом будет просто.

New Order поначалу неохотно включились в дело (это лейтмотив данной книги), но Роб обещал, что нам это ничего не будет стоить. Все средства будут одолжены, а мы просто впишем в договор свои имена. Как он говорил, это была замечательная возможность зарабатывать деньги всю неделю.

Было ощущение, что к нам нагрянет весь манчестерский Нортен Куортер. Ведь после полудня можно было посетить только пабы для рабочих. Dry должен был стать в своём роде первым.

При этом Барни (который придумал название) был против: он говорил, что Нортен Куортер — дыра, и настаивал на том, что лучшим местом был бы Оксфорд-роуд, где собирались студенты университета и техникума. Роб и Тони сказали, чтобы он с таким предложением катился на фиг. Они, как и все мы, ненавидели студентов. Но Барни был прав.

Здание на Олдем-стрит принадлежало мебельно-ковро-вой компании James Woodhouse (какое совпадение, ведь первоначально Хасиенду хотели переоборудовать из демонстрационного зала для ковров, который находился на той же стороне, выше по Олдем-стрит). В здании было ещё три этажа офисов, подвал и, как было сказано в письме, «лифт, обслуживающий все этажи и грузовой выход на Спир-стрит». Ну, прекрасно. Настолько прекрасно, что все пропустили подтекст, содержавшийся в последнем параграфе: «Я понимаю, что здание определённо требует капитального и косметического ремонта, так что собственники хватаются за варианты в пределах 80000 фунтов, потому что это им выгодно».

Да, именно это мы и выбрали. Остальные три этажа представляли собой проблему всё время, что мы владели заведением.

Раз уж мы решили открыть бар Dry, Бен Келли получил заказ. Бюджет был превышен на пятьдесят процентов. После того как мы взяли деньги в рассрочку, нам снова сообщили, что если мы не вложим собственные деньги, то всё потеряем. Вскоре мы оказались должны 700000 фунтов, включая 69647 фунтов, одолженных у Factory, 59794 от Gainwest Limited (партнёр New Order), 112669 от Хасиенды (деньги были взяты без какого-либо извещения директоров или инвесторов) и ошеломляющие 457636 фунтов от Whitbread, того самого пивоваренного завода, благодаря которому Хасиенда попала в должники с самого начала (процент, который начислили Whitbread, только в первый год стоил Dry 23106 фунтов. Мы не могли выплатить эту сумму).

Снова из-за превышения бюджета на строительство мы подставили сами себя, и снова наша зависимость от пивоваренной компании означала, что мы не сможем покупать пиво по цене, позволяющей получать прибыль. Невероятно!

Приглашение Бена Келли опять всё изменило. Мы думали, что бар будет тёплым и уютным (мы хотели, чтобы он был похож на нью-йоркский Nell’s, в котором было замечательно даже если внутри находилось двенадцать посетителей). А нам досталось огромное пространство, в котором легко могли поместиться пятьсот человек и которое выглядело нелепо, когда народу было мало. Если днём внутри сидело несколько человек, место казалось вымершим. Мы снова создали себе те же проблемы. Dry был слишком светлым и большим, чтобы чувствовался уют.

Всего было слишком много: от пола и до потолка. Изначально собирались открыть все три этажа и подвал для посетителей и даже предусмотрели на верхнем этаже жильё для менеджера Лероя Ричардсона. Но когда всё подсчитали, затраты вышли непомерными, поскольку здание было в очень плохом состоянии.

Нам пришлось сократить расходы, чтобы соблюсти бюджет (впервые мы обратили хоть какое-то внимание на рамки бюджета).

Бар повис на Хасиенде и Factory ещё одним мёртвым грузом, провоцируя ещё больше стресса, поскольку мы чувствовали необходимость принимать поспешные решения для выхода из наших финансовых проблем.

Какими бы ни были у Роба причины открыть бар, Dry создавался не на основе анализа рынка или чего-то ещё, что нормальные люди обычно принимают во внимание, открывая бар, а на стремлении принять желаемое за действительное. Если бы мы открыли бар на Оксфорд-роуд, как предлагал Бернард, то рядом бы находились пятнадцать тысяч учащихся, ежедневно посещавших занятия, и мы могли бы преуспеть. В то время Нортен Куортер был помойкой. Сейчас, разумеется, ситуация улучшилась. Dry снова опередил своё время, и именно с него началось улучшение района. Рядом с Dry стали открываться стильные маленькие кафе, многие из них (главным образом Mantos на Кэнел-стрит) пытались подражать дизайну Бена для большего эффекта. Поскольку баром мы управляли отвратительно, прибыль была только по пятницам и субботам, когда здесь продавались билеты в Хасиенду. Очереди перед мероприятиями в пятницу и субботу были такими длинными, что люди были вынуждены приобретать билеты заранее в Dry. В Dry их продавали тысячу в неделю по цене Два фунта, и это приносило две тысячи благодаря разнице с ценой билета при входе. Вот так. Только так бар приносил прибыль. Мы могли поступить умнее и просто открыть окошко продажи билетов в дневное время прямо в клубе. Сейчас я понимаю, что мы просто не были созданы для ведения бизнеса, тем более двух. Снова наши менеджеры писали кипы бумаг с различными прогнозами о предполагаемых доходах, и снова у меня было ощущение, что они выдумывают данные. Достаточно было посмотреть в самый конец документа и прикинуть, сколько мы можем позволить себе потерять. Если получалась слишком большая цифра, следовало отказаться.