Питер Хук - Хасиенда: Как не стоит управлять клубом

Не всё было гладко. В статье в Guardian менеджер Пол Мейсон вспоминал про бассейн для вечеринки Hot, который остался полон воды с предыдущей ночи: «...А вечером у нас чёртов концерт, так что нужно было как-то быстро опустошить бассейн. Днём пришёл Питер Хук и сказал: "Я знаю, что делать. У моих детей есть точно такой же бассейн, только меньше. Нужно просто вытащить один бортик, так намного быстрее". Что-то пошло не так, и тонны воды устремились к грузовой двери. В этот момент мимо клуба проходила бедная старушка с тележкой. Её смыло и пронесло ярдов триста по дороге».

Все вспоминают золотой период Хасиенды как волшебное время. Возможно, потому что многие потом остепенились, создали семьи. Лето 1988 года было очень солнечным. Посетители клуба считали, что они на шаг впереди всех. В этом отношении то же самое было с панк-роком в Манчестере: все хотели побывать на том первом концерте Sex Pistols в Lesser Free Trade Hall. Factory насаждала деление на «наших» и «не наших», что, в свою очередь, делило людей на инсайдеров и аутсайдеров. Если вы пережили тот период, то вы прочувствовали, насколько он был захватывающим.

Правда, опыт с Хасиендой не должен быть чем-то исключительным и прикольным. Если оставить в стороне мифы об этом месте и об этом времени, остаётся уникальная музыка. Стоит почувствовать эту коллективную энергию. Дух эпохи и песни продолжают жить.

Если вы были там, то всё это занимало важное место в вашей жизни. Сколько детишек могли бы приуныть, узнав, как их мамы и папы отрывались в клубе по полной? Мне нравится фантазировать на тему того, как эти родители предаются воспоминаниям в духе: «А помнишь, дорогая, как мы ходили в Хасиенду и ужирались там?» С ума сойти... А ведь с моими детьми именно такая история.

Мы регулярно, постоянно наслаждались экстази и рей-вами с кучей народу, завтрашнего дня просто не существовало. Пойти домой означало признать поражение. Мы все хотели больше танцев, музыки и/или больше наркотиков. Больше, больше, ещё больше...

И это странно, поскольку более поздние исследования показали, что наркотики принимала меньшая часть посетителей Хасиенды или любого другого клуба. Вычислили, что даже на пике этой эпохи наркотики употребляли десять процентов аудитории (полагаю, что это были диджеи, охранники, наши друзья и основной штат). Это означало, что остальные девяносто процентов были просто пьяны или под кайфом по жизни, даже если не признавали этого. Ещё один миф развеян. К тому же тогда наркотики было трудно достать. Нужно было знать надёжных поставщиков. У «цивилов» сложилось полностью искажённое представление о Хасиенде.

В ноябре New Order выпустили трек «Fine Time» — первый сингл группы в стиле эйсид-хаус и очень популярный во всём мире хит. Он олицетворял любовь группы к новой танцевальной культуре, благодаря ему New Order получили репутацию музыкантов, идущих в ногу со временем. Репортёры и публика всё больше ассоциировали группу с клубом. The Stone Roses также заявили о себе выпуском в октябре одного из наиболее значимых синглов эпохи «Elephant Stone» (продюсером которого был Питер). В то же время Happy Mondays выпустили свой второй альбом «Bummed», который был провозглашен роковым эквивалентом эйсид-хауса и воплощал если не звук (который можно было услышать на ремиксах), то дух этой музыки. Поскольку запись имела определённые черты рока, она была легко воспринята посвященной инди-музыке прессой. Любители инди получили ещё одну возможность приобщиться к танцевальной музыке. Выход альбома стал одним из ключевых моментов в формировании звука мэдчестера. И всё это великолепие ассоциировали с Хасиендой, продолжавшей приобретать репутацию самого клёвого клуба не только в Великобритании, но и во всём мире.

Поток наличных денег наверняка был огромным. Господи, три мероприятия в неделю х 2000 людей х 10 фунтов с человека за вход + 15 фунтов, которые каждый тратил на выпивку, да ещё плюс гардероб и еда...

Вот только на выпивку уже столько не тратили.

После появления экстази публика перестала пить, алкоголь её больше не интересовал, поэтому руководство клуба стало извлекать прибыль из продажи воды в бутылках по завышенной цене. Но Роб считал, что вода в бутылках от лукавого, он предлагал раздавать воду бесплатно. Немного легкомысленно, согласитесь. Но с другой стороны, как же колбаситься со стаканом воды в руке?

Сюзанна с кухни быстро это усвоила и стала сама продавать бутылки с водой сотнями по два фунта каждую.

Она смеялась над нами и спрашивала: «Почему вы-то их не продаёте?»

Таким образом, она заработала целое состояние, выдержав прямую конкуренцию с баром. Робу это было известно, но ему было всё равно. Посетителям могло казаться, что это руководство клуба продаёт воду в бутылках, но Роб-то знал, что это не так, он оставался верен своим принципам.

До этого Сюзанна какое-то время исполняла диджей-сеты (она была первой девушкой-диджеем в Манчестере). А в качестве управляющей кухней она последней попыталась заставить её приносить прибыль. Ничего не вышло. Она арендовала у нас помещение, но никогда не платила за аренду. Ни разу за пятнадцать лет, как она с гордостью вспоминает.

Все думали, что она прикалывается, но больше никто бы не пошёл работать на кухню — по той простой причине, что это не приносило денег. Нам было нужно, чтобы кухня работала вечером, так как иначе нам бы не дали лицензию, позволяющую работать в позднее время. Другими словами, мы предоставляли полное меню, но заказывали у нас только чипсы. Сюзанна продала больше Rizlas, леденцов, жвачек и бутылок с водой, чем приготовила еды. Кому была нужна эта еда?

Если Сюзанна с кем-то ссорилась, то на кухню этот человек больше не попадал. «Отвали, блин! Отвали, я сказала!» — говорила она, отказываясь что-либо обсуждать.

Много раз я стоял под дверью и умолял, чтобы она впустила меня отлить. Она управляла кухней как клубом внутри клуба, куда были свои правила прохода.

Мы вздорили по пустякам. Однажды я зашёл на кухню за наркотиками. Она сказала: «У меня есть немного спидов, но они реально сильные. Аккуратнее с ними».

«Да, да, отвали, Сюзанна», — ответил я.

Она дала мне свёрток с чем-то под названием Pink Champagne. И оно действительно было розового цвета. Я занюхал большую дорожку («я ещё покажу ей»), после чего не спал четыре дня. За это время я до мельчайших деталей изучил свой потолок. Она загибалась от смеха, каждый день звонила мне и спрашивала, как я себя чувствую. «Я же, блин, тебе говорила, свинья ты жадная». У нас правда были особые отношения.

Оставалась ещё одна причина, по которой я захаживал на кухню: помните, я упоминал, что туалеты в Хасиенде были никудышными. Проектировщики потратили так много на балкон, пластиковую стену, арки и подобную чушь, но никому не пришло в голову, что в клубе, способном вмещать, согласно лицензии, 1200 человек, туалетов должно быть больше, чем четыре мужских и восемь женских. Мы же впускали 2000 посетителей, поэтому сортиры всё время переполнялись, а посетители ходили по щиколотку в дерьме. Это было ужасно, но зато появилось устойчивое выражение «штаны из Хасиенды». У вас обязательно должны были быть такие, иначе вы не могли считаться полноценным участником нашего Действа.