Питер Хук - Хасиенда: Как не стоит управлять клубом

Альбом назвали «Technique», и, чтобы отметить окончание записи, мы закатили вечеринку, которую в Уилтшире никогда не забудут.

Роб уже почти восстановил свои силы к тому времени. Не в полном объёме, былой мощи на грани нервного срыва уже не было, но он снова мог работать. Планы на вечеринку оставались теми же — закупиться алкоголем и тысячей таблеток экстази, продать побольше и окупить мероприятие. Мы свезли на него весь Манчестер. Всех постоянных посетителей Хасиенды и Dry, персонал, руководство и так далее. Мы думали, что они протусят всю ночь, потратят деньги и разъедутся по домам.

Два полных автобуса доставили сто пятьдесят маньяков. Пришли все, с кем мы общались, так что вечеринка стала бесплатной для всех. Таблетки, чёрт их дери, были повсюду.

Мы назначили заведовать баром Мишель и Трейси, двух милых девушек, работавших на Real World. Но посетители тупо брали всё, что хотели, и, приплясывая, удалялись с бутылками шампанского в обнимку. Девушки не могли их остановить.

С этого всё к чертям и полетело, так что в итоге получилось как всегда: «Не надо брать за это деньги, слишком много проблем», — и мы раздали наркоту и выпивку. Такой щедрый жест стоил нам тысяч десять.

Сам Питер Гэбриэл надёжно спрятался. Его беспокоило только одного — чтобы охрана работала хорошо. Для этого мы привлекли наших охранников из Хасиенды, которые оцепили место, вроде как поддерживая порядок. И всё.

Но как только начался настоящий угар, о вечеринке прознали, и на её шум стали слетаться славные жители Бата, пытаясь при этом выломать ворота. Большую их часть мы, разумеется, впустили — в тесноте, да не в обиде. Пришедших незамедлительно познакомили с экстази. Они точно слышали о нём, но до нашей вечеринки в глаза не видели. Мы быстро это исправили. Представьте себе манчестерских сумасшедших, бесплатно раздающих таблетки направо и налево. По правде сказать, так и было.

Но это было безумие. Парочки шпилились в вырытых по специальному заказу Питера прудах, пугая привезённых из-за рубежа лебедей. Они делали это везде, где только могли. Уверен, что многие проснулись наутро с болью в заднице и «дуплом» с пятак, как говорят у нас в Манчестере.

А что же я? Ну, я планировал поехать с утра домой, чтобы увидеть детишек, поэтому рано слинял, проиграл диджей-сет в пустой комнате, всё ещё под кайфом, после чего отправился спать. Позже кто-то разбудил меня и сказал, что один из гостей взбесился. «Ты должен разобраться с этим, Хуки. Это твой приятель». Похоже, только я был в состоянии что-либо сделать.

Оказалось, что мой друг Дилан, проглотивший около пяти таблеток экстази (они же были на халяву), схватил девушку за волосы и приставил пожарный топор к её горлу. Она подняла дикий вой, что вполне понятно. Но все просто проходили мимо. Я посмотрел ему в глаза и понял, что он капитально рехнулся: взгляд был полностью отрешённым. Я забрал топор и отвесил ему оплеуху. «Ты что творишь?» — призвал я его к ответу. Но ответа не последовало, он был не с нами.

Девушка с криками убежала, он тоже исчез. В конце концов он отправился шпилить одну из наших сотрудниц в поле, полное коров и коровьего дерьма. Так, по крайней мере, мне рассказывали.

После такого веселья я снова лёг в кровать и проспал весь угар. На следующий день я проснулся, сел в машину и уехал в самом разгаре вечеринки. А потом вернулся в «Мэдчестер»...

Который был идеально готов к тому, чтобы принять взрыв популярности эйсид-хауса, произошедший в тот год не в последнюю очередь благодаря принципиальному желанию руководства Хасиенды донести до аудитории различные музыкальные стили. Около года спустя звучание Happy Mondays (мэдчестер и бэгги) будет охарактеризовано как смесь Sly Stone и Velvet Underground.

То есть эйсид-хаус не стал для клуба началом новой эры, как это было с Shoom и Future или на юге, где долгое время царил грув. То было почти безболезненное продолжение музыкальной политики, которая действовала с самого момента открытия клуба. Благодаря толковому выбору диджеев, положительному отношению к электро, соулу и хип-хопу, связям с Нью-Йорком, широким вкусам и отсутствию снобизма, клуб не просто откликнулся на революцию рейва, но и создал среду, в которой направление впоследствии развивалось.

И оно действительно развилось. За те недели, что в клуб обильно поступало экстази, каждый вечер был аншлаг. Наконец-то мы пожинали плоды своей открытой музыкальной политики. На Nude, Temperance Club и Wide клуб был набит битком. Стартовало мероприятие под названием Hot. Guy Called Gerald и Грэм Мэсси из 808 State уже стучались в диджейскую кабинку с только что сделанными записями эйсид-хауса, которые диджеи впоследствии активно ставили. И неожиданно акустика в клубе зазвучала превосходно. «Slam» от Phuture, любимая запись диджея Джона Дейзил-вы, содержала звуки грома и дождя, которые, в сочетании с булькающим саундом эйсид-хауса и сотрясавшими стёкла басами, заполняли пространство, как будто были специально для него созданы. Эйсид-хаус и Хасиенда прекрасно подходили друг другу.

Мне безумно нравился Манчестер того времени. Я переехал в квартиру в Рашолм-Гарденс в Левеншулме. Было ощущение, что все, кого я знал, жили в этом месте. Район был похож на маленькую Хасиенду. А Хасиенда была похожа на маленькую Ибицу.

Когда я вернулся, культура употребления экстази стремительно набирала обороты. Произошли значительные изменения, можно было погрузиться в них целиком, а можно было остаться в стороне. Кто-то из нас пристрастился к новому препарату, кого-то не увлекло, так что в процессе мы потеряли немало старых знакомых.

Я был из тех, кто погрузился с головой, и тусовался сутки напролёт: либо в Хасиенде, либо на вечеринках, проводимых в складских помещениях местными бандами. Экстази было доступно, и я хотел познакомить с ним всех, даже девушку из магазина на углу. Я реально верил, что мы нашли лекарство для всего мира. Тони Уилсон тоже так думал. Он повторял: «Если весь мир скушает экстази, мы все будем в порядке». А мы повторяли это за ним.

Но всё же надо сказать, что я всё время хотел получить ощущения, как от первого опыта. Он обычно неповторим. В этом отношении экстази похоже на мет, кокс, крэк и героин. После первой дозы вы больше никогда не получите того же наслаждения. Все последующие разы не идут в сравнение, и, чтобы хоть приблизиться к тем ощущениям, нужно повышать дозировку, но тогда последствия могут быть необратимыми, а цена слишком высокой. Осторожнее с этим.

Экстази изменило мою жизнь. Горизонты стали шире. Как сказал Тони Уилсон, под экстази даже белые люди стали танцевать. Он был прав. Я танцевал. Внезапно я почувствовал, будто мир изменился, и мне нравились эти изменения. Ещё одна причина, по которой я так страстно увлёкся всем этим, — моё отдаление от группы. Я хотел уйти, мысленно отстраниться от них.