Сергей Поварцов - Причина смерти — расстрел: Хроника последних дней Исаака Бабеля

Теперь послушаем Бабеля. Из собственноручных показаний арестованного писателя:

«Перехожу к вопросу о Ежовой. Я познакомился с ней в 1927 году — в Берлине, по дороге в Париж, познакомился на квартире Ионова, состоявшего тогда представителем Международной книги для Германии. Знакомство наше быстро перешло в интимную связь, продлившуюся очень недолго, т. к. я через несколько дней уехал в Париж. Фамилия ее была тогда Гладун.

Через полтора года я снова встретил ее в Москве, и связь наша возобновилась. Служила она тогда, мне кажется, у Урицкого в „Крестьянской газете“ и вращалась в обществе троцкистов — Лашевича, Серебрякова, Пятакова, Воронского, наперебой ухаживавших за ней. Раза два или три я присутствовал на вечеринках с участием этих лиц и Е. С. Гладун. В смысле политическом она представляла, мне казалось, совершенный нуль, и была типичной „душечкой“, говорила с чужих слов и щеголяла всей троцкистской терминологией. В тридцатом году связь наша прекратилась, на некоторое время я потерял ее из виду, и по прошествии некоторого, точно не могу определить, какого времени, узнал, что она вышла замуж за ответственного работника Наркомзема Ежова. Жили они тогда в квартире на Страстном бульваре, там же я познакомился с Ежовым, но ходить туда часто избегал, так как замечал неприязненное к себе отношение со стороны Ежова. Она жаловалась мне на его пьянство, на то, что он проводит ночи в компании Конара и Пятакова, по моим наблюдениям, супружеская жизнь Ежовых первого периода была полна трений и уладилась не скоро».

К середине тридцатых годов «душечка» превратилась в фактическую хозяйку ежемесячного иллюстрированного журнала «СССР на стройке», издававшегося на четырех европейских языках. Хотя на обложке стояло имя ответственного редактора Г. Пятакова, всеми делами редакции заправляла жена Ежова, что стало особенно заметно после ареста и расстрела Пятакова. В первый состав редколлегии [185] Очерки истории русской советской журналистики 1917–1937. М., 1966. С. 187. входили М. Горький, М. Кольцов, С. Урицкий, А. Халатов и некий Федор Михайлович Конар, «который впоследствии был разоблачен и арестован как крупный резидент польской разведки» (из протокола допроса Бабеля 15 июня 1939 г.).

Резиденты, шпионы, агенты, террористы… Где еще, в какой стране возможно такое количество «врагов народа»?

Возвышение Евгении Ежовой казалось невероятным. Даже Бабель сказал однажды: «Подумать только, — наша одесская девчонка стала первой дамой королевства». Евгения Соломоновна явно тяготела к покровительству людям искусства, стараясь сделать свой дом неким подобием советского художественного «салона». Былые лавры Лили Брик и Лидии Сейфуллиной не давали ей покоя. На вечеринках у Ежовой можно было встретить знаменитых артистов, писателей, журналистов, видных руководителей театра и кино, влиятельных партийных и государственных чиновников. Обстановка в доме создавалась самая непринужденная. Артисты пели и декламировали, литераторы говорили о творческих планах и сплетничали. Попутно гости решали здесь какие-то житейские проблемы, обсуждали новости. Встречи, как правило, сопровождались шумным застольем и танцами под патефон.

А. В. Грановская в беседе со мной отозвалась о хозяйке сановного дома так: «Она почему-то считалась либеральной, ей все доверяли. И, знаете, Ежова помогла Бабелю увидеть чекистские кабинеты, где допрашивали арестованных. „Она дала мне такую возможность“, — это он мне сам сказал».

Дополню картину показаниями Семена Урицкого: «Я часто присутствовал при их встречах, которые происходили у нее на квартире (в Кисельном переулке), куда Бабель иногда приводил с собой артиста Л. Утесова. Эти встречи происходили также в „салоне“ Зины Гликиной, в редакции журнала „СССР на стройке“. Общаясь при этом непосредственно с Бабелем, я убедился, что Бабель — человек троцкистских воззрений.

Когда я его как-то спросил, почему он ничего не пишет, Бабель мне ответил: „Писатель должен писать искренне, а то, что у него (Бабеля) есть искренне, то напечатано быть не может, так как оно не созвучно с линией партии, хотя и понимает, что его молчание становится опасно „красноречивым““.

Помню еще одну встречу в „салоне“ у Зины Гликиной вскоре после процесса военно-фашистского заговора в 1937 году. Бабель был очень плохо настроен. Я спросил его, что с ним? За него ответила Евгения Соломоновна, сказав: „Среди осужденных есть очень близкие Бабелю люди“.

Позже она рассказывала, что Бабель был очень близок к многим украинским военным троцкистам, что эта близость была крепкой, политической и что поэтому арест каждого такого видного заговорщика предрешает возможность ареста Бабеля и что последнего может спасти только его европейская известность. Вот все, что мне известно о Бабеле» [186] А. Гладуна и С. Урицкого допрашивал один и тот же человек — заместитель начальника 5 отделения 2 отдела ГУГБ старший лейтенант ГБ Райзман, принимавший участие в аресте Бабеля. Протоколы вела младший следователь следчасти Главного экономического управления сержант ГБ А. Куприна. Под всеми выписками из протоколов допросов подпись: «Читал И. Бабель». .

Николай Ежов интересовал Бабеля как фанатик новой формации, получивший в руки все рычаги страшной репрессивной машины. Карьера партийного функционера типична для сталинской эпохи. Вождь отлично разбирался в психологии людей, и потому ставка на Ежова принесла желанные Сталину плоды.

Маленький человечек с необъятной властью проявил незаурядные способности палача в сочетании с настоящим полицейским рвением. Как выяснили современные архивисты, Ежов еще до своего назначения на пост шефа НКВД, будучи заведующим Отделом кадров ЦК ВКП(б), сосредоточил у себя «громадный компрометирующий материал на лиц, неугодных режиму», приблизительно на каждого пятого члена партии [187] Корнеев В., Копылова О. Архивы на службе тоталитарного государства // Отечественные архивы. 1992. № 3. С. 17. . Он пустит в дело этот материал с приходом на Лубянку.

О знакомстве Бабеля с Ежовым свидетельствуют протоколы майских допросов.

«Познакомился я с Н. Ежовым не то в 1932, не то в 1933 году, когда он являлся уже заместителем заведующего Орграспредотделом ЦК ВКП(б).

Вопрос: Гладун вас познакомила с Ежовым?

Ответ: Да, но часто ходить к ним я избегал, так как замечал неприязненное к себе отношение со стороны Н. Ежова. Мне казалось, что он знает о моей связи с его женой и что моя излишняя навязчивость покажется ему подозрительной. Виделся я с Ежовым в моей жизни раз пять или шесть, а последний раз летом 1936 года у него на даче, куда я привез своего приятеля — артиста Утесова.