Ирина Эренбург - Гала и Элюар. Счастливый соперник Сальвадора Дали

— Не было сложностей? — спросил Поль, обнимая Макса за плечи.

— Никаких. Я скучал. — Макс протянул руки Гала, и та с видимой радостью пожала их, но по ее мерцающим глазам можно было догадаться, что она испытывала грусть и стеснение, похожее на стыд. Ее одолевали сомнения. Она слишком нервно воспринимала мысль о том, что Макс войдет в их дом. Чего опасаться? Ведь они так славно жили втроем в Имсте? Макс привыкнет к их семейному быту, непрочному, шаткому мирку, в котором обитают они с Полем и Сесиль. Эта жизнь не будет для Макса в тягость. Вон как он радуется встрече, думала Гала, глядя, как мужчины оживленно беседуют и похлопывают друг друга по плечу.

Они вошли в комнату, приготовленную для Макса, которая находилась сразу за их супружеской спальней и окнами выходила на опушку леса.

— Славно тут, — сказал Макс и раскинул руки в стороны. Было непонятно, доволен ли он или иронизирует. Комната была небольшой, и при его высоком росте потолок казался слишком низким.

— Я присматриваю другой дом, гораздо больший. Тебе нужна мастерская, — сказал Поль извиняющимся тоном.

— Пойдем на воздух, — сказала Гала мягко. — Здесь неплохо, Макс, тебе должно понравиться. Оглядишься немного и поймешь, что здесь действительно неплохо.

Она отметила, что, пока они добирались до места, Макс испытывал некоторое беспокойство.

Они пошли гулять, и он, не умолкая, задавал вопросы, с вниманием оглядываясь вокруг. Они добрались до кафе, где в тишине почти пустого зала пообедали. Вернувшись, Гала вошла в дом, мужчины остались снаружи. Через открытое окно она слышала, как они то говорят, то умолкают. Потом хлопнула входная дверь. Она ждала, что они присоединятся к ней, но они прошли мимо. Послышался шум воды в ванной, громкий смех, сменившийся какой-то возней и плеском. Когда Поль вошел в комнату, она почувствовала, как он взволнован.

— Вы что, вместе принимали ванну? — спросила она, глядя на его влажные волосы.

Он внимательно посмотрел на нее.

— Конечно, нет. Ванна слишком мала для нас обоих. И откуда у тебя эти мысли?

— Однако вы были вместе. Я слышала, как льется вода.

Он продолжал смотреть на нее. На его лице застыло выражение упрямства.

— Что с того? Макс мылся, я принес ему полотенце. Кстати, надо купить для него пижаму. Ему пришлось надеть мой новый халат. И вообще, надо сделать так, чтоб он чувствовал себя здесь уютно. Ты постарайся уж, ладно? Он так несчастен… Я очень прошу тебя, Гала, будь умницей. Ведь ты можешь.

— Я понимаю. Макс такой ранимый, как ребенок.

— Макс не ребенок. Он мужчина.

— И что ты хочешь от меня? — Она смешалась. — Поль, я боюсь, — вдруг сказала она, дрожа всем телом.

Он наклонился над ней, поцеловал прямо в губы.

— Ты моя девочка, моя умница, совсем замерзла. Давай-ка пойдем приляжем, я тебя согрею, — сказал он и, взяв ее, как ребенка, за руку, повел за собой.

Яблоко на дереве. Рука тянется его сорвать. Пальцы окунаются в нечто теплое… Нет, то не яблоко, то сердце на ветке: трепещущее, гулкое, пульсирующее… Он чувствует присутствие кого-то рядом. Женщина. Кто она? Он не видит ее лица, но знает, она улыбается, смеется и вдруг взмывает вверх. Он ощущает, как край ее широкого, легкого подола касается его лица. Он устремляется вслед за ней, догоняет, касается ее влажной, прохладной щеки. Но почему она плачет? И почему он снова ощущает тяжесть в своих ногах? Он смотрит вниз. Его ноги опутаны лианами, на лианах — цветы, на цветах искрится иней. Он чувствует холод. Ее руки обвивают его, стягивают, заковывают. Женщина дышит на него холодом. Он знает: если он произнесет ее имя — больше ничего не будет… Никогда… Нет!!!

Как гулко стучит его сердце. Он спал. Как часто, провалившись в пограничную зону сна, он встречался со своими страхами, ужасом перед бездной смерти. Подчас он кричал и своим криком будил Гала. Она прижималась к нему, и они застывали, будто спаянные одними страхами, ждали, когда желание толкнет их друг к другу. В любовном экстазе они оба пытались забыться, как будто воссоединяясь, они могли отгадать загадку бессмертия.

Гала склонилась над ним, он уже чувствовал запах ее духов, смешанный с запахом кожи, как вдруг она вздрогнула и отодвинулась.

— Ты слышишь? — прошептала она.

— Что?

— Макс. Он не спит.

— Что с того? Ты знаешь, у него такое бывает.

— Нет, сейчас не так. Он как будто рядом, — шептала она еле слышно, и Поль ощущал, как напряжено все ее тело.

— Не глупи. Иди сюда. — Он схватил ее за лодыжку потянул на себя.

— Оставь. Я не могу.

— Хочешь, я схожу к нему, попрошу… Нелепость какая. Иди ко мне. Я тебя хочу.

— Нет-нет. Я не могу. Все же сходи к нему, посмотри, что с ним.

Поль поднялся. Бесшумно скользнул в коридор, толкнул дверь, вошел. Лунная дорожка освещала комнату слабым, фосфоресцирующим светом. Макс лежал с открытыми глазами, зубами сжав край одеяла. Его щеки блестели от слез. Поль присел к нему на постель. Макс не повернул к нему головы, не дрогнул, не позвал. Поль погладил его по щеке, чувствуя влагу на своей ладони.

Прямо поверх одеяла он лег рядом с ним. Макс закрыл глаза.

— Ступай к Гала, — сказал он еле слышно.

— Ты как?

— Все хорошо.

— Я с тобой. — Наклонившись к его лицу, Поль прижал губы к его трепещущему веку. Макс выпростал руки из-под одеяла, прижался к нему и почти сразу легко оттолкнул.

— Ступай. Займитесь любовью.

— А ты?

Он увидел на его лице слабую улыбку.

Поль вышел.

— Он спит, — сказал он и присел на край кровати. Гала положила голову ему на колени… Все время, пока она его ласкала, он снова и снова представлял себе поблескивающие, прозрачно-светлые душераздирающе одинокие глаза, горячечное, прерывистое дыхание. Ему казалось, что это не его дыхание, это дышит его другая часть, скрепленный с ним воедино его брат-близнец, его половинка… Это не у него катятся из глаз слезы, это плачут они оба… Это не он входит в лоно своей жены, они вместе познают ее…

Утомленная Гала заснула. Сон бежал от него. Поль встал, надел пижаму и, открыв фрамугу, закурил. Он ощущал в своей душе не тихую благодарную радость, но тяжесть печали. Он чувствовал себя уничтоженным, разбитым и усталым настолько, что дрожала каждая жилочка, был напряжен каждый нерв.

Он обернулся. Вжавшись в постель, Гала была недвижима, не было слышно ее дыхания. Он почувствовал раздражение. Напитавшись его силой, вытянув из него всю страсть, она не даровала ему покой, но затянула его в темную ночь тоски и опустошения. Был ли он счастлив с ней? Сейчас он уже сомневался, что она вообще может ему что-то дать. Разве ей есть чем с ним поделиться? Женщины — это бездонный водоворот, крадущий мужчин у самих себя. Они питаются их энергией, вторгаясь в их мечты, они лишают их полета. Семья — тюрьма для духа. Супружеская постель — могила.