Александр Ганулич - Взлет и падение «Советского писателя»

Правление оторвалось от своих проблем и надолго задумалось.

— Чебоксары! — после некоторой паузы изрек Зиновий Ефимович.

Правление отсмеялось и сразу же перешло к обсуждению следующего вопроса.

Как-то после доклада Председателя Ревизионной комиссии, состоящего в основном из чисел, Гердт пожал ему руку и сказал:

— Редкостной силы выступление!

— Что же вы хотите: рубрика — только числа, — ответил тот, подстраиваясь по мере сил под стиль Зиновия Ефимовича.

Гердт обладал множеством способностей, одна из главных — умение дружить. Он был замечательным другом: отзывчивым, внимательным, способным искренне радоваться чужим успехам, всеми силами способствовать этим успехам. Но и друзья его любили беззаветно. Это не означало, что в отношениях между друзьями была тишь да гладь. Напротив, неукротимый и принципиальный характер Зиновия Ефимовича частенько приводил к длительным конфликтам. Если ему что-то не нравилось, он говорил об этом в глаза без обиняков. Рязанов сделал прекрасную телевизионную передачу о своем друге, которую показали по первому каналу в день 80-летия Гердта буквально за полтора месяца до его смерти. Она была пронзительная, остроумная и трагическая одновременно. Снимали на даче. Гердт был, как всегда, подтянут, в белой рубашке, бабочке, черных туфлях, все тревоги Рязанова, что артист в кадре покажет, как ему плохо, слава Богу, не оправдались. Напротив, перед камерой сидел высочайший профессионал, с тонким юмором, со знанием жизни, который выверял каждое свое слово, словно чувствовал, что эти слова останутся навсегда.

Очень тесно дружил Гердт и с другим своим соседом по поселку — Петром Ефимовичем Тодоровским. Их связывали как профессиональные отношения, так и общность истории их жизней — оба прошли войну. Первую большую роль в кино Гердт сыграл как раз в фильме Тодоровского «Фокусник». С той поры Гердт стал вроде талисмана для замечательного режиссера. В главных своих фильмах Тодоровский неизменно снимал Зиновия Ефимовича. Это и «Городской романс», и «Военно-полевой роман», и «Интердевочка». Чего только стоят слова Петра Ефимовича о своем друге, сказанные уже после смерти Гердта.

«Всякий раз, когда я выхожу из своей дачи на Южную аллею, мне кажется, что вот-вот из знакомого переулка появится фигурка Зямы. В своей неизменной кепочке, которая ему очень шла; он отставит чуть в сторону свою левую изуродованную войной ногу, дождется, пока я подойду, и обязательно произнесет: «Интуиция, дорогой Петя, рождает невероятные фантазии. Как ты догадался, что я направляюсь к тебе?»»

Но Рязанов и Тодоровский были коллегами Гердта, они были связаны также и по работе в кино, а вот третий сосед и друг Зиновия Ефимовича, Орест Георгиевич Верейский, был совсем из другой сферы искусства. Верейский был замечательным графиком, народным художником РСФСР. Орик — так ласково называли его ближайшие друзья, в том числе и Гердт. Зиновий Ефимович любил и уважал соседа. Своего внука он назвал Ориком именно в честь Верейского.

У Зиновия Ефимовича был единственный родной сын от первого брака. Он родился, когда родители уже развелись. Отношения отца с сыном не сложились, тот не мог простить Гердту, что был вынужден расти без него. Свою любовь к детям Зиновий Ефимович всецело перенес на приемную дочь Катю. Катя почла за честь взять фамилию Гердт, когда ей исполнилось шестнадцать лет, и это о многом говорит.

Друзья Гердта не ограничивались соседями по Красной Пахре. У него на даче частенько бывали Александр Ширвиндт, Григорий Горин, Виктор Шендерович, Булат Окуджава, Юлий Ким, Сергей и Татьяна Никитины. Барды любили посвящать Зяме свои песни-стихи. У Окуджавы это «Божественная суббота»:

У Кима — «Есть этот бархат»:

Когда в случайном разговоре обмолвишься, что твой сосед по поселку Эльдар Рязанов, собеседник начинает улыбаться и кивать головой. «Как же, знаю! Как же, помню! Как же, люблю!» Эта реакция не зависит от возраста собеседника, он может быть мальчишкой или убеленной сединами дамой. И так с 1963 года, когда режиссер только появился в поселке Красная Пахра, по настоящее время. Объяснение этому факту самое простое: уже почти пятьдесят лет весь советский, а потом и российский народ встречает Новый год с его фильмами. Это абсолютный рекорд, заслуживающий попадания в «Книгу рекордов Гиннесса»!

Будущий знаменитый кинорежиссер, драматург, поэт родился в Самаре в очень интересной семье. Родители до рождения Эльдара работали в Персии, нынешнем Иране. Отец Александр Семенович числился в Тегеране в торгпредстве, но на самом деле был разведчиком. Оттуда и было привезено родителями имя Эльдар, редкое и красивое. Потом Рязанов с благодарностью родителям скажет: «Человек, который один раз услышал сочетание Эльдар Рязанов, сразу и навсегда его запоминал». Правда, работа отца имела и свои отрицательные стороны, что и подчеркнул кинорежиссер: «Я не знаю ни деда, ни бабку ни по материнской линии, ни по отцовской. Я никого их не знаю. Я никогда их не видел. Я абсолютно дитя нашего сталинского времени, когда никто не знал, кто кому родственник, у кого какие связи. Я не подкреплен вообще никакой родословной». Об отце он знает, что тот был из крестьян, но получил среднее образование в реальном училище в Арзамасе, был большевиком, в девятнадцать лет стал комиссаром дивизии, воевал с Колчаком.

«Мама моя, из мещанской семьи, прельстилась молодым красавцем-красноармейцем, комиссаром, ушла из дома».

Вскоре после рождения сына родители переехали в Москву, отца назначили начальником винного главка. Родители развелись в 1930-м году. Для маленького Эльдара, может, и к лучшему, потому что в 1938 году отец был арестован и получил пять лет. Человеком он был сильным и свободолюбивым, бежал, был пойман и просидел в общей сложности семнадцать лет. Мать работала в НКВД, но ушла оттуда в 1934 году. До сих пор Рязанов помнит страх матери, которая не могла определиться, что для сына будет безопасней: указывать в анкетах репрессированного русского отца или отчима-еврея, к которому Советская власть тогда претензий не имела.

Читать Элик научился в три года. Читал запойно, в школе его звали «ходячая энциклопедия». Эта страсть пересилила все дворовые развлечения — и курение, и питье. В восьмом классе Рязанов принял «окончательное» решение — станет писателем! К своей чести, он быстро понял, что для писателя у него не хватает жизненного опыта, личных впечатлений. Лучше всего набраться этих впечатлений он сможет, став моряком! Тем более, что в то время его любимым героем был Мартин Иден.