Анастасия Ерохина - Айгу! Они не едят личинок шелкопряда!

С туристическими целями приезжали в Хандеми не только дети, но и взрослые. На наших глазах сотрудники из крупной корейской телекомпании бегали по полю, раскатывая рулон полиэтилена, и присыпали готовые грядки землёй с помощью ручных тяпок. Тут проявилась любовь корейцев к подножному корму: несколько человек принялись копаться в почве и искать какие-то корни, оставшиеся от прошлогоднего урожая. Один немолодой мужчина, очень важный на вид, явно руководитель, нарыл столько корней, что они едва поместились в его кепку. Темп работы был выбран головокружительный: вместо того, чтобы размеренно трудиться, телекомовцы носились со страшной скоростью и набрасывались на грядки, как на врага. Йонгари и Тонкий Сэм выбрали, конечно, самое подходящее время: солнце стояло прямо над головой и палило вовсю. Такой подход позволил им в кратчайшее время утомиться до невозможности, что привело к полнейшему удовлетворению обеих сторон. Примерно через час работы измождённые корейцы бросили тяпки и стали пить рисовое вино макголи, закусывая его традиционной едой — желе из желудей, блинами с полынью и колбасками из рисового теста в остром соусе. Они остались в деревне на ночлег — для этого были построены комфортабельные гостевые домики. Не обошлось, конечно, без барбекю, рисовой водки и караоке. На деревню опустилась ночь, и тишину нарушали лишь пронзительные трели цикад да крики разбушевавшихся телекомовцев.

Тонкий Сэм, хоть и был уже немолод, всегда принимал самое активное участие в жизни своей деревенской бизнес-империи. Несмотря на его крайнюю успешность и богатство, кореец этот никогда не гнушался самым чёрным трудом и при этом задавал темп остальным. Почти каждый день мы работали вместе с ним и непальцем Анисом: то нужно перетаскать мусор на заднем дворе, чтобы освободить место для новой холодильной установки, то поле зарастёт сорняками — их надо повыдергать. Под предводительством Тонкого Сэма всегда было понятно, что делать, хотя он не знал ни слова по-английски. В отличие от Йонгари, бестолково суетящегося и вносящего хаос в работу, он делал всё хорошо и быстро. И когда из-под досок выползла растревоженная змея длиной метра два, так же быстро и аккуратно ухватил её специальными щипцами на длинной ручке и бережно отнёс в лес, где и выпустил.

Настало время собирать чеснок. Для этого Йонгари и Тонкий Сэм привлекли не только наёмных работников и волонтёров, но и своих офисных помощников, которые этому обстоятельству были не очень рады. Зато собралась человек десять, и это позволило обработать всё поле за два дня. Земля была твердокаменной, и добывать из неё головки чеснока оказалось крайне утомительным занятием. Сначала грядки подкапывали вилами, и работа продвигалась очень медленно. Тонкий Сэм и Анис долго возились с маленьким трактором на бензиновом ходу, который упорно не желал как следует копать чеснок, а вместо этого лишь портил урожай. Когда его удалось наладить, дело сдвинулось с мёртвой точки. Два дня Тонкий Сэм и Анис по очереди толкали тяжеленный трактор, направляя его, и их, перемазавшихся землёй, было порой трудно отличить друга. И уж тем более было совсем не очевидно, что один из этих двух работяг — наймит из Непала, а другой — главный помещик Хандеми. За время работы с Тонким Сэмом мы прониклись к нему большим уважением. Он не только усердно трудился сам, но и с вниманием относился к своим работникам: периодически поил их холодной водой, угощал мороженым и даже арбузом. Несмотря на то, что собирать чеснок было тяжело физически, этот труд приносил немалое удовлетворение. Воздух был напитан головокружительным чесночным духом, палило солнце, жалили слепни, земля сыпалась в сапоги — и тем не менее работать было в радость.

А вот офисные помощники Йонгари для полевых работ пригодны были мало. Если бы не трактор Тонкого Сэма, мы провозились бы на сборе чеснока неделю, но и с механизацией труда всё шло не так гладко, как хотелось бы. Вместо того, чтобы аккуратно подкапывать головки, они тянули их из земли за стебли, которые в итоге просто обрывались. Вязанки, которые вязали эти горе-помощники, постоянно разваливались. Но происходило это не в силу злонамеренности, а опять же, из-за изначально выбранного высокого темпа, который приводил всех в желанное состояние измождения от работы. Иначе ведь вроде как бы и не работал, если не устал-то. За время совместного труда с корейцами мы привыкли к этой национальной особенности и перестали обращать внимание на то, что все постоянно носятся и крутятся, как ужи на сковородке.

В выходной день было решено пойти на прогулку в горы. Неподалёку, буквально в трёх километрах от деревни, находился национальный парк, куда съезжались любители пешей ходьбы со всей округи. Йонгари даже вызвался подвезти нас до входа на тропу, правда, по дороге разволновался и много раз переспрашивал, точно ли мы умеем ходить по горам, знаем ли дорогу, не заблудимся ли. Оказалось, что виной этого беспокойства была не врождённая паранойя Годзиллы, а опыт общения с другими волонтёрами. Одна молодая девушка точно так же, как и мы, в погожий субботний день отправилась покорять вершины. Вместо того, чтобы вернуться обратно тем же путём, она спустилась с другой стороны, и чтобы забрать беднягу, Йонгари ехал час на машине, огибая горный массив. Другие волонтёры отличились ещё больше: пара молодых людей умудрилась не только заблудиться, но и разделиться, причём один из них в итоге нашёл дорогу обратно, а второй так и остался на горе. Йонгари пришлось искать его, бегая по тропинкам в темноте, но и это ещё было не всё: будучи наконец обнаруженным, волонтёр на радостях обнял Годзиллу, да так страстно, что телефон последнего упал с моста в реку, где и утонул. Что касается нашей прогулки, то она благополучно завершилась, да и в целом прошла без всяких происшествий.

Две недели в Хандеми пролетели так быстро, что мы и оглянуться не успели, как настала пора уезжать. Прощались тепло. Я подарила Тонкому Сэму на память вязаный перец чили, и он тут же прицепил его на передний карман рубашки. Йонгари не только подвёз нас до автобусной станции, но и вручил две фирменные кружки с логотипом деревни, которые пришлось оставить в Сеуле — не тащить же их было в Москву. Последние пять дней путешествия мы совершали ненужные покупки, суетились, много ходили и наслаждались любимым городом.

Исполнение песни «Голубой вагон» в корейской школе.

Поездка, которая началась с Сеула, в нём же и закончилась — ровно через четыреста дней после её старта. За это время много воды утекло. Несмотря на то, что Марко хотел завершить строительство и отделку проекта «Mothership» ещё в феврале, он и в конце лета продолжал принимать волонтёров. До сих пор неизвестно, когда работы будут завершены. Хорхе серьёзно увлёкся волонтёрством и, пока мы ездили по Азии, занимался строительством школы в Непале, помогая жертвам землетрясения, а потом осел на эко-ферме в Индонезии. Вязаный браслет, подаренный мной при расставании, совсем растянулся, но испанец приспособил его на лодыжку и продолжает носить, не снимая. Оливье закончил бунгало и уже принимает первых гостей, не забывая притом и о волонтёрах. Сабин также не останавливается на достигнутом и продолжает искать людей, причём исключительно профессионалов. Возможно, благодаря нашим фотографиям, а может быть дело в исключительном гостеприимстве этой эксцентричной пары, но рейтинг гостевого дома «Драконья лодка» на популярном сайте бронирования отелей просто зашкаливает. Неизвестно, нанял ли Заинол прислугу, или продолжает эксплуатировать волонтёров. Зинаида же благодаря Питеру закончила строить беседку, и по её утверждениям, днём в ней на целых десять градусов прохладнее, чем снаружи. В храме Суан Мокх, как и всегда, первого числа каждого месяца собирается толпа европейцев разной степени осознанности. Наверняка Тан Медхи, как и нам когда-то, рассказывает им истории и напевает, прикрыв глаза: «Тидидиди, тидидиди». Что касается нас, то мы, набив рюкзаки наборами кореньев и трав для варки супа самгетан, улетели из Сеула в Москву, где нас встретило самое настоящее, не тропическое, лето.